Шрифт:
Закладка:
- Конечно, ваше величество. - Грей-Харбор слегка поклонился, и Фишир снова покраснел от смущения. Рыцарский орден королевы Жессики был учрежден Домом Армак почти два столетия назад. Им могли награждать только тех, кто отличился в бою на службе у Чариса, и давалось это нелегко.
Нет, это не так, - подумал Мерлин со своего места за троном Кэйлеба. - Но если это когда-либо было заслужено, то сейчас самое время.
- Уверяю вас, что вы скоро получите дополнительные доказательства благодарности короны, капитан, - продолжил Кэйлеб, снова поворачиваясь к Фиширу. - Когда вы вернетесь на свой корабль, пожалуйста, скажите остальной команде вашего корабля, что они тоже не будут забыты.
- Спасибо, ваше величество, - вырвалось у Фишира, говорившего несколько более неуклюже, чем когда он ограничивал свои замечания простыми вопросами жизни, смерти и резни.
- А также сообщите им, - мрачно сказал Кайлеб, - что король Жэймс и Церковь в Делфираке скоро получат послание совсем другого рода от меня и от всего Чариса.
- Спасибо, ваше величество, - повторил Фишир, и на этот раз в его ответе с жестким взглядом не было никакой неловкости.
- А теперь, если вы позволите, капитан, - продолжил Кэйлеб, вставая и кивая камергеру, который терпеливо ждал на протяжении всего длинного отчета капитана, - пожалуйста, пройдите с камергером. Для вас приготовлены покои здесь, во дворце. Идите и подкрепитесь, но, пожалуйста, будьте наготове, если я пошлю за вами.
- Конечно, ваше величество. Ваша светлость. - На этот раз Фишир вспомнил Шарлиэн, и она почувствовала, что ее губы пытаются изогнуться в неуместной улыбке, несмотря на серьезность события.
Фишир снова поклонился им, и на этот раз Кэйлеб ответил ему формальным кивком своей головы. Он стоял там, ожидая, пока Фишир выйдет вслед за камергером из тронного зала, затем повернулся обратно к Грей-Харбору.
- Милорд, полагаю, пришло время совету обсудить этот... инцидент.
* * *
- и сжечь дотла город ублюдков!
- Да, с ними в нем!
Первый оратор повернул голову, вглядываясь сквозь густой табачный дым, затуманивший главный зал "Сейлорс леди". Таверна была одной из двух или трех самых больших на всей набережной Теллесберга. У "Ред дрэгон" и "Голден кег" были свои преимущества, поскольку они были крупнее "Леди", но не было никакого реального сомнения в том, какая из них была королевой питейных заведений моряков. Тот факт, что владелец "Леди" всегда заботился о том, чтобы накрыть превосходный стол, а также о том, что даже после самого долгого путешествия можно было рассчитывать на ожидающие своего часа свежие овощи, имел к этому более чем малое отношение.
Но сегодня заметно не хватало атмосферы довольного возвращения домой, которая так часто наполняла пивную и столовые "Леди".
- Давайте посмотрим, как это понравится их женщинам и детям! - прорычал кто-то еще.
- Слушайте, сейчас же! - резко сказал дородный, широкоплечий моряк с седеющими волосами, заплетенными в длинную косичку. - Не было никаких женщин, пытавшихся подняться на борт наших кораблей! Не было, и никаких детей тоже!
- Нет, но они начали...
- Заткни свою чертову пасть! - рявкнул моряк, вскакивая со своего табурета у стойки бара, как галера, разбивающая вражескую колонну. Он протиснулся сквозь толпу, как разъяренный роковой кит, и она расступилась перед ним, как стая псевдотрески, в то время как человек, который кричал - и который был гораздо больше похож на какого-нибудь клерка из конторы, чем на моряка, - быстро отступил назад. Он все еще отступал назад, когда его остановила твердая стена, и он замер, когда моряк впился в него взглядом.
- Да, я хотел бы вернуть наших погибших, - сказал он несчастному клерку, пригвоздив его к полу горящими глазами. - Но что бы они ни собирались сделать, и что бы ни думали эти любящие мать ублюдки из инквизиции, я не допущу, чтобы на моих руках была кровь женщин и детей! Нет, и не на руках моего королевства тоже!
- Эй, ну же, - успокаивающе сказал бармен. - Настроения горячие, и будет еще жарче. Давай не будем обижать друг друга.
- Да! - сказал кто-то еще. - Садись обратно. Давай я угощу тебя еще.
Матрос снова сел, а клерк исчез. Обмен репликами прервал, пусть и ненадолго, неуклонно нарастающую бурю негодования, охватившую "Сейлорс леди" с тех пор, как морское сообщество Теллесберга обнаружило, что правда была еще хуже, чем слухи.
Человек, который только что ушел, был сейчас очень неуместен в этой пивной. Мужчины - и женщины - в ней были в подавляющем большинстве профессиональными моряками и их женами. Каждый из них знал кого-то, кто был в Фирейде, и каждый из них знал, что это могло так же легко случиться с ними или с их мужьями, братьями, сестрами.
Или детьми.
Ярость, бурлящая едва под поверхностью, была горькой, уродливой вещью. Большинство присутствующих, возможно, и согласились бы с седым моряком, но, по крайней мере, некоторые из них, очевидно, согласились с клерком. И даже те, кто не был согласен с ним, хотели мести, а также справедливости. Давний гнев против Корисанды и "храмовой четверки" никуда не делся, не утих. Но сейчас все было по-другому. Это было ново, это было уродливо, это было личное... и это было прямым делом Церкви.
В умах мужчин и женщин, собравшихся в "Сейлорс леди", об этом не было и речи. Каждый из горстки выживших с кораблей, пришвартованных к причалу в Фирейде, сообщил точно то же самое. Сообщил о присутствии священников-шулеритов в абордажных группах. Сообщалось о выкрикиваемых призывах "Убить еретиков!" Даже часть тех, кто вошел в таверну как сторонники Храма, теперь разделяли возникшую глубокую ненависть, и яростная реакция уже распространилась за пределы прибрежного района и на город Теллесберг в целом.
- Я все еще говорю, сжечь город ублюдков дотла!
- Ну, что касается этого, - прорычал седой моряк, поднимая взгляд от своей пивной кружки, - я с вами согласен! Да, и готов отправиться сегодня вечером, чтобы сделать это тоже!
Общий гул согласия пронесся по пивной, и владелец просунул голову в арку, ведущую из столовой.
- Не жадничайте, парни - и вы тоже, девочки, - но следующий круг за счет заведения! - объявил он.
- Ага,
