И про себя не забывал, построил богатый гостевой комплекс при санатории совмещенный с резиденцией. После принятия грязевой ванны испытываешь непередаваемое ощущение легкости, свежести, блаженства . Горячие минеральные источники, густой чистый воздух, звенящая тишина зимнего леса отлично успокаивали расшатавшиеся нервы. Кожа после этих процедур становилось бархатная, словно у младенца. Энергия через край била, ключом. Короче зоровье на источниках я поправил, но всё хорошое рано или поздно заканчивается, вот и моё время пришло. Двенадцатого мая Онего окончательно освободилось ото льда, спорные вопросы с Новгородом улажены окончательно. Закон о «свободном гостинце» после бурного обсуждения с рукоприкладством приняли на вече Новгорода, но по условиям договора до момента, когда будет произведено межевание земли в Новгороде, Котлине и Кольском полуострове полон оставался в моём полном распоряжение. Не весь само собой. Старших дружинников и боярских сынов отпустил восвояси. Всё ровно толку от них, как от козла молока. Гордые, голодали, но не работали. Невместно им видите ли. Когда начали грузить отремонтированнеы за зиму водоходы которые пришли из Вытерги я с частью дружины и ценным металлом отправился в обратный путь. Сопровождать груз не стал так в этом не было смысла, огневой мощи уже хватало с избытком. Более того, артиллерию разделил оставив часть орудий при основном караване.

* * *

Волок вокруг Матко-озера бурлил. На "стройке века" трудилось не меньше семи сотен мужиков, включая пленных новгородцев и посоху из Белоозера. Халявная рабочая сила позволила выстилать сплошной бревенчатый настил в два слоя с пригрузкой, а поверх ещё и брус крепить. Последний круглые сутки фрезеровали лесопилки, доставленные сюда из Медного начале апреля. Две параллельные узкоколейки и три разьезда позволят наращивать обьёмы перевозок. Вороты и две платформы из уголка и двутавра на усиленных осях заказаны в Лещиново и к осени будут на волоке позволив перевозить до сорока тонн груза, за рейс. А мелкие лодки кораблики и циклопед потянет, достаточно поставить брус на четыре тяжёлых платформы раму из бруса …

По графику, к началу августа закончим и прочую речную инфраструктуру, включая гидроузлы в верховьях Шексны и Ковжи что позволит открыть сквозное движение для больших двадцати— двадцати пяти тонных ладей, в том числе морских, по маршруту Балтика-Новгород-Ладога-Свирь-Онего-Вытерга-Волок-Ковжа-Бело-озеро-Шексна-Волга-Каспий. Насады, понятное дело, приятный довесок, тоннаж то я под свои большие водоходы рассчитывал. Но одно другому не помешает, верно?

В Бело-озеро надолго не задержался. Проинспектировал уже обустроенный Красный волок, обсудил с Романом Михайловичем перспективы сотрудничества и рванул на «Пирате» вниз по Шексне, наводя по пути шороху на строительные артели. Через неделю был в Костроме, где получил причитающийся лён, а вот оттуда вниз по Волге не пошёл. Наоборот, поднялся обратно до Ярославля, откуда решил идти посуху. Разбитые весенними ливнями веси Руси-матушки отличный способ протестировать слаженность войск и прочность телег. К тому же обстоятельства сложились так, что мне следовало как можно скорей попасть в Москву. Около города лагерем встали войска Короткопола и Товлубия, вернувшиеся из Смоленского похода.

Водоходы же и тыловые службы со всяким барахлом отправил кружным путём, через Тверь. По притоку Волги, Шоше они попадут в Ламу, на которой стоит град Волок-Ламский. По местному волоку караван переправится в Волошню, приток реки Рузы, впадающей в свою очередь, в Москву-реку, где и встретится со мной. Нехорошо, что и без того невеликое войско пришлось дробить, но малость соломки всё же подстелил. По уговору с белозерским князем «арендовал» у него две сотни посохи. Само собой, в эти отряды отобрал лучших. В свете того, что нас где-то караулит боярская дружина так себе вариант, но выбора у меня не было. В очередной раз своими необдуманными поступками я потоптался по истории аки слон в посудной лавке.

Смоленск пал ещё в январе, и всё зиму отряды захватчиков опустошали княжество. Иван Александрович и его сын Святослав пали в ходе жесткого штурма, а сам город сожгли дотла. Про размер взятого Товлубием полона ходили слухи одн другого краше, до пятнадцати тысяч. А кто во всём этом безобразии виноват? Кто не просчитал последствия?

Кто мог подумать что две бочки пороха отосланные в Москву умаслить старика были использованы Калитой по прямому назначению и использованы сразу, с колёс. В этот раз некоронованный володарь Руси не довольствовался ролью посредника. За помощь во взятии города он не только своего попугая попку на трон княжества посадил но и стребовал у Товлубия часть Смоленских городов, которые отошли к его свату, вяземскому князю Фёдору Святославичу. Последний же за это не только перешёл на службу Москве но получил земли на правобережье Оки, выкупленные намедни у тарусских князей и… внезапно, отписанные мне дядей Любутские волости. Две бочки, всего две бочки заложенные под городские ворота Смоленска качнули колесо истории так, что непонятно как это всё разгребать. А ведь наверняка доложат Гедимину, кто подарок Калите преподнёс. А Смоленское княжество это не соломинка, это толстенное бревно на спину литовского верблюда. Шутка ли, такой кусок из под носа увести. Дед до кучи и внука «невинно убиенного» припомнит, и мутные дела с кровником, Василием Пантелеймоновичем. Калита ещё и в Брянске сумел поднасрать, устроив бунт черни в ходе которого убили старого князя, Глеба Святославича из смоленских Ростиславичей. На его место они посадили брата Глеба, Дмитрия. Последний ещё зимой отметился в Москве на свадьбе своей дочери и сына Калиты, Ивана Ивановича Звенигородского, он же будущий Иван Красный. Охо-хо-хо. Чем дальше в лес, тем толще партизаны. Слабоват я интригах супротив местных, и как быть пока не понимаю.

Дорога, ведущая из Москвы в Переславль-Залесский и Ярославль, сформировалась уже в XII веке и в народе именовалась Переяславским гостинцем — по более близкорасположенному к Москве Переславлю-Залесскому. Когда-то она была частью важнейшего пути от Киева и Смоленска до Ростова Великого и Суздаля и повидала на своём веку многое, от конных дружин Ярослава Мудрого до орд Батыя. Но ныне потеряла былое величие. В лету и зиму по трассе везли в Москву железо, меха и соль, с берегов Онего и Белого моря — белую и красную рыбу, из Вологды — грибы, мёд, ягоды, из Ростова — овощи. Дорога относилась к великим гостиницам и ям, то бишь дорожных станций, обслуживающих ордынскую администрацию, на ней хватало. Каждые полсотни километров причитающуюся мзду собирали.

Миф