учитывая обстоятельства и то что я привыкла к Тане… Попробуй. Но только ты знаешь как. Всё по-человечески, без тайн. Ты кстати не передумал? Нам на дачу надо, Сидор Макарыч очень хотел с нами встретиться. Да и Маша…

— А что Маша? Маша всегда готова, — подрывается Грибочкина. — Вот только я после обеда приехать смогу. Ух, в баньку сходим! Шашлычков покушаем. Я кстати поострее люблю, ну вы поняли. А ещё я хочу видеть как Игорь мясо на шампуры насаживает. М-м-р-м, насаживает. Всё, заболтали вы меня. До завтра, извращенцы. С меня тортики.

Допив чай, Маша целует Лену в лоб и убегает. Возвращается, берёт свою сумку и теперь уже точно убегает.

— Она всегда такая? — округляет глаза Таня.

— Это она ещё трезвая, — качает головой Лена и прижимается ко мне. — Странная у нас семья. Долбанутая.

— Как и мы все, — улыбается Таня. — Может…

— Может нас прокляли? — хмурясь спрашиваю. — Так, ладно. Завтра на дачу, значит сегодня мне на концерт пора. А ещё надо придумать как косяки исправить.

— И с Машей разобраться, — хихикает Лена. — А как ты хотел? Запечатление оно такое. На счёт Махи. Понимаю, она покажется…

— Шлюховатой?

— Нет, Игорь, — хмурится Лена. — Она не шлюха. Оторва, баламошка, злая начальница, кто угодно, не не такая. Она. Нет, она не как мы. Но запечатление у неё не происходит, а из-за бесплодия она никому не нужна. Если она выдаст головокружительную историю, то знай, что все её рассказы, выдуманы на ходу. Если она и ударяется в разврат, то не с кем-нибудь, а со своими игрушками. А россказни о бравых офицерах, моряках, лётчиках, молоденьких солдатиках и студентах. Она врёт, чтобы казаться сильной. На самом деле она очень одинока и несчастна. Хотя, да, извращенка она та ещё. В смысле с игрушками, там такие образцы встречаются, сразу не поймёшь каким концом к какому месту прилаживать. Мне её жалко. Блин, почему мне всех жалко? Вот смотрю, иногда убить хочу, а в тоже время… Жалко.

— Хм… Вы на концерт идёте?

— Спрашиваешь! Конечно да.

Четыре часа спустя. Квартира Тихоновых. Женька, Маша и Ольга.

Собрание тайного ордена «Ловцов Скворца на живца.» Сегодня проходит в унынии. Виной тому Иванова, которая называет себя дурой и говорит что всё это из-за неё. Девушки, вяло, но всё же успокаивают подругу.

— Если Маша не в себе, — встаёт с дивана Ольга. — То я начну. Итак, предлагаю отлупить Скворцова. Сильно, по лицу, возможно даже ногами.

— Этим не поможешь, — вздыхает Женька. — Тут как-то по другому надо.

— Зачем ты с нами возишься, — щурится Маша. — У тебя бы и так всё получилось. Подождала бы немного и всё. Зачем?

— Вы мои подруги, возможно сёстры. Я не могу вас бросить. Поэтому, если начали то пойдём до конца. А чем хандрить, лучше подумай что завтра делать будем, на даче?

— Так он не поедет, — отмахивается Оля. — Ни на дачу, ни в поход. Откажется.

— А давай проверим, — улыбается Женька. — Посмотри в интернете, если концерт идёт, то завтра они едут.

Оля тут же хватает телефон, смотрит и ехидно улыбаясь кивает.

— Оля! — командует Маша. — Пиши сообщение.

— Скворец, ты придурок, — набирая текст бормочет Оля. — Отправлено. Ого… Ответ пишет. Он там не приболел? Вот если сейчас нагрубит, то я ему точно накостыляю. Так… Я знаю. Оль, прости, вёл себя как свинья. Чем могу загладить свою вину?

— Поцелуем в жо…

— Оль! Спятила! Ну-ка прекрати.

— А что? — удивляется