— Что ты как маленький?!

— Уходите! — кричу и слушая удаляющиеся шаги улыбаюсь.

— Хэ-я! — выдаёт Грибочкина, от чего дверь распахивается. — Задолбал.

— Маш…

Сказать ещё чего-то, банально не успеваю. Грибочкина хватает меня, бросает через бедро и двумя пальцами бьёт в живот и плечи, что очень болезненно. Встаёт, сдувает упавшую на лицо прядь волос…

— Здоровый, конь. Ну что, сайгак, допрыгался?

— Насиловать будете?

— Исследование предстательной железы проведу. Тремя пальцами. Буду искать в твоих самых тёмных уголках зачатки разума.

— Маш…

— Цыц! — выдаёт Грибочкина, смотрит на стол и качает головой. — Ты почему молчал, придурок? В могилу свести себя захотел? Ты хоть знаешь что люди от этого кони двигают?

— От лимонного сока? Так я не пил.

— Идиот! — убегая к столу кричит Маша. — Лекарство под рукой, а он…

Возвращается Маша с бутылочкой лимонного сока и бутылкой коньяка. Выливает половину бутылочки на пол, доливает туда коньяк, встряхивает и встав на колени подаёт мне.

— Не буду…

Грибочкина нехорошо улыбаясь тычет пальцем мне в шею. Подносит к лицу бутылочку и заливает мне в рот коктейль. Водя по шее пальцем заставляет глотать и как только сок заканчивается, улыбаясь смотрит на мою перекошенную от кислого сока рожу.

— Ну как?

— Блин. Хорошо. Мне…

— Лучше? — улыбается Маша. — Отлично. Значит сейчас я тебя отпинаю. Нет, не от злости и даже не потому что ты вёл себя как кретин. Это в целях профилактики. Готов? Я не сильно. Выбирай, в лицо или по почкам?

Блин… Не могу поверить, но мне реально хорошо. Мне настолько хорошо, что прям… Ух! И Маша ничего такая. Прям красавица. Почему я этого не замечал? Да она же чудо. Светится, пахнет вкусно. А я…

— Выбрал?

— Маш, а ты знаешь, я всё понял. Это я раньше почему такой был? Да потому что по тебе соскучился. А теперь всё изменилось. Ты светишься, Машенька. Ты как, замуж за меня пойдёшь? Вшестером будем жить. Кстати мне очень понравились твои фотки. Я сам не знаю зачем удалил их. Маша…

— На чувствах моих не играй, — закрыв рот руками шепчет Маша. — Так! Великомученик, блин. Встал!

— Не могу, парализован. Оу… А можно я тебя поцелую? То есть я не могу, а ты… Мы же запечатлены. Маш…

Маша, слушать отказывается. Несмотря на хрупкое телосложение поднимает меня, встряхивает и нехорошо улыбаясь смотрит в глаза.

— Слышь ты, птичка мозгоклюй. Ты можешь загоняться, можешь грызть себя, можешь делать что хочешь. Но играть на чувствах Лены и моих, я тебе не позволю. Понял меня?

— Маш, так я же не играю. Я серьёзно. Боль… Мне после сока лучше стало. Ай… Какая же я свинья… Я?

— Пошутил? — встряхнув меня

рычит Маша. — Ошибся?

— Нет, я серьёзно. Маш, это не шутка. Я… Глупо, но я… Ты… То есть мы… Будь моей женой…

— Ты-ты-ты… Ты спятил? Может сок просроченный? Да нет, такого быть не может. Игорь, если ты шутишь, то советую прекратить. Это не смешно…

— Люблю тебя… — глядя на Грибочкину улыбаюсь.

Грибочкина взвизгнув отскакивает. Падаю