1722 году он отправил флот через Каспий, чтобы напасть на Персию. Он захватил Баку и часть персидского побережья Каспия; но штормы уничтожили большую часть кораблей, болезни разложили армию, и Петр вернулся из кампании 1724 года измученным, пессимистичным и близким к смерти.

В течение многих лет он страдал от сифилиса, 39 и от лекарств, принимаемых для его лечения. Обильное питье усугубило ситуацию, а волнения, связанные с войнами, революциями, восстаниями и террористическим насилием, окончательно истощили его гигантское телосложение. В ноябре 1724 года он прыгнул в ледяную Неву, чтобы помочь спасти моряков с севшего на мель судна. Всю ночь он провел в воде по пояс. На следующий день у него началась лихорадка, но он выдержал ее и возобновил активную деятельность. 25 января он слег в постель с болезненным воспалением мочевого пузыря. Только 2 февраля он признал, что смерть настигла его. Он исповедал некоторые свои грехи и принял таинства. Шестого числа он подписал прокламацию об освобождении всех заключенных, кроме тех, кто осужден за убийство или преступления против государства. Он испугал своих служителей криками боли. Он попросил грифельную доску, чтобы написать свое завещание; но когда он написал только слова «Отдать все», перо выпало из его руки. Вскоре он впал в кому, которая продолжалась тридцать шесть часов и из которой он так и не очнулся. Его объявили умершим 8 февраля 1725 года. Ему было пятьдесят два года.

Россия вздохнула с облегчением, как будто долгий и страшный кошмар наконец-то закончился. Короли Швеции и Польши ликовали; они ожидали, что Россия впадет в анархию и перестанет быть опасной для Запада. Старая средневековая Россия подняла голову и молила о возвращении к прошлому. Нация была слишком насильственно приведена в движение, и слишком беспорядочное подражание Западу ранило ее душу и гордость. Реакция была повсеместной и победоносной. Многим реформам было позволено умереть из-за отсутствия поддержки. Административная бюрократия была сокращена, но ее структура просуществовала до 1917 года. Дворяне вернули себе большую часть прежней власти; они восстановили свои права на древесину и полезные ископаемые на своих землях. Предпринимательский класс, так неожиданно возвышенный Петром, вернулся к прежнему подчинению. Многие из новых отраслей промышленности потерпели крах из-за неадекватного оборудования, некомпетентности рабочих и управленцев. Зарождающийся капитализм угас, и экономически Россия еще двести лет оставалась в основном такой, какой она была до петровской революции. Коммерческие реформы были более успешными, торговля с Западом продолжала расти. В результате контактов с Европой несколько улучшились нравы, но при Екатерине II (1762–96) вернулись старые туземные костюмы, а при Александре II (1855–81) в моду вошли бороды. Коррупция продолжалась. Нравственность не улучшилась, и, возможно, пример Петра — пьянство, разврат и жестокость — оставил его народ нравственно хуже, чем прежде. Выжили только те изменения, которые пустили корни во времени.

Петр был одним из самых нелюбимых деятелей современной истории. И все же его достижения были огромны. Его неудачи свидетельствуют об ограниченности гения как фактора истории, но тот след, который он оставил в России, — это дань силе личности. Он дал России армию и флот, открыл порты, которые позволили ей торговать товарами и идеями с Западом, создал горное дело и металлургию, основал школы и академию. Одним диким рывком он вытащил Россию из Азии в Европу и сделал ее фактором в европейских делах. Отныне Европе придется все больше и больше считаться с этим обширным краем, с этими выносливыми, терпеливыми, стоическими людьми, с их властной и неотвратимой судьбой.

ГЛАВА XIV. Меняющаяся империя 1648–1715

I. РЕОРГАНИЗАЦИЯ ГЕРМАНИИ

Тридцатилетняя война сократила население Германии с 20 000 000 до 13 500 000 человек. Почва, удобренная человеческой кровью, восстановилась за год, но она ждала мужчин. Женщин было в избытке, мужчин — в дефиците. Князья-триумфаторы ответили на этот биологический кризис возвращением к библейской полигамии. На конгрессе Франконии, состоявшемся в феврале 1650 года в Нюрнберге, они приняли резолюцию, согласно которой мужчины моложе шестидесяти лет не должны приниматься в монастыри. Священники и викарии (если они не рукоположены), а также каноники религиозных учреждений должны вступать в брак. Каждому мужчине разрешается жениться на двух женах; и каждому мужчине убедительно напоминается и часто предупреждается с кафедры, чтобы он так вел себя в этом вопросе. 1

Незамужние женщины облагались налогом. 2 Вскоре новые роды восстановили примерное равенство полов, и жены стали настаивать на целых мужьях. Население быстро восстановилось, и к 1700 году в Германии снова насчитывалось 20 000 000 душ. Магдебург был отстроен заново; Лейпциг и Франкфурт-на-Майне ожили благодаря ярмаркам; Гамбург и Бремен стали сильнее, чем прежде. Однако промышленности и торговле потребовалось более ста лет, чтобы восстановить уровень шестнадцатого века. Шведы и голландцы контролировали устья Одера, Эльбы и Рейна, и океанские перевозки оставляли внутреннее сообщение в относительном бездействии. Средние классы сократились. Городами теперь управляли не предприниматели, а территориальные князья или их ставленники.

Война закончилась катастрофой для императорской власти Габсбургов. Франция смирила ее, а также смирила союзника империи, Испанию. Немецкие князья стали сильнее императора. У них были свои армии, суды и монеты, они сами определяли внешнюю политику, заключали союзы с негерманскими государствами, даже вопреки императорским интересам. Теперь насчитывалось около двухсот «мирских» княжеств, пользовавшихся такой независимостью; шестьдесят три церковных государства, управляемых римско-католическими архиепископами, епископами или аббатами; и пятьдесят один «вольный город», подчинявшийся только императору и только формально ему подчинявшийся. Франция радовалась тому, что у нее не одна, а много Германий.

Бранденбургское маркграфство стало символом гибели империи и становления новой Германии. Там, вдали от императора, перед лицом Швеции и океана славян, семья Гогенцоллернов поняла, что их маленькое государство может выжить только благодаря собственным ресурсам и силе. Еще в десятом веке Генрих Фаулер основал «Северную марку [т. е. границу] саксов» вдоль Эльбы как оплот против славянского наводнения. Он отвоевал у славянских вендов их крепость и столицу Бреннибор (откуда и пошло название Бранденбург) и оттеснил их к Одеру. На протяжении столетий территория между Эльбой и Одером переходила из рук в руки между германцами и славянами. Более активно маркграфство вошло в историю, когда Фридрих Гогенцоллерн в 1411–17