Шрифт:
Закладка:
Пока орчиха обходила меня по кругу и внимательно изучала мои раны — я думал, о какой традиции рассказать ей. Так-то у драконов их нет, ну или я о них не знаю, остаётся лишь вспомнить что-нибудь из массива религий, а потом подвязать к жизни драконов. То есть к жизни ящериц, живущих в горах и питающихся живностью… Ну и задачку я себе придумал.
Кагата закончила меня осматривать и всё запомнила. Осталось собрать шерсть и напоить меня водой. Мы приступили сразу ко второму. И хоть Кагата всё ещё боялась меня, несмотря на недавние события и разговоры, она всё же переборола страх и влила мне в наклонённую пасть две кружки воды. Пить я вообще не хотел, но для конспирации пришлось. Затем орчиха пошла за мешком, но принесла ещё и маленькую табуретку. Не придётся ставить кружку на землю или на мои культи, а заодно Кагата воспользуется табуреткой завтра, когда продолжит свой рассказ.
Наконец, оставшись один — я тут же подцепил самую жирную тушку. Свежее и ещё тёплое мясо проскальзывало в утробу, награждая чувством насыщения.
Я сильно заблуждался о причинах постоянного голода — это оказалось последствием лечения, а не скверны. Вполне логично, ведь клетки мышц, костей и кожи не появляются из воздуха. Магическое самоисцеление — это стимул, направленный на восстановление тканей. Направленная в повреждённое место магия активирует деление клеток, а для этого нужны белки, углеводы, витамины и прочее. Вот их-то магия и тащит к месту лечения, ведь сначала мана распределяется по всему телу и только потом концентрируется в одном месте.
Странно, что я сам не додумался до такого логичного объяснения. Всё на последствия скверны грешил, хотя мог бы вспомнить отрезанный палец и догадаться. Хотя, нет, не мог бы — область лечения тогда была небольшой, да и в еде я был не ограничен. Теперь надо подкорректировать план лечения и сконцентрироваться на переломах и суставах.
Ситуацию с караваном бояться не следует, меня точно убьют. Если бы орки хотели торговать запчастями дракона, то давно бы меня наживую распотрошили как свинью. Но Аркат явно что-то замышляет. Зуб даю, что куски моего хвостика повесели на шеи гонцов: будут ходить по другим орочьим племенам с доказательством, что племя Аиста дракона завалило.
Меня вдруг передёрнуло от отвращения и ужаса, а в сломанной ноге заныло, стоило представить эту картину. Надо выведать у Кагаты точную дату проведения орочьего ритуала. До разговора с Аркатом. От этого зависит моя жизнь.
Глава 6
На следующий день Кагата пришла спустя ровно секунду, как я закончил очередной цикл исцеления. Все заряды ушли в глаз, туман практически исчез и силуэт орчихи перестал быть силуэтом как таковым. Теперь на размытом лице можно было заметить очертания глаз, рта или носа. До идеального зрения далеко, но и эти результаты грели душу.
К тому же, мне теперь казалось, что я смотрю не на орка. Рост у Кагаты вполне человеческий, так ещё и тот розовый цвет оказался цветом её кожи. Это связано с ритуалом преображения: после него цвет орка меняется на серо-зелёный, коричнево-зелёный, просто зелёный или другие оттенки.
— Здравствуй, Кагата. Надеюсь, за прошедшую ночь ты смогла отдохнуть?
— Рушсаа́р ну дуаа́р, — Кагата опять говорила таким голосом, словно разгрузила в одиночку железнодорожный состав с углём, а после пробежала марафон. — Светлого тебе дня, дре… — орчиха запнулась, вспомнив о нашем вчерашнем уговоре.
— И тебе удачного дня. Судя по голосу, ночью тебе не давали спать, — своим сарказмом я намекал на почётную обязанность жены сильнейшего воина нарожать тому как можно больше детишек.
— Нет, ночь была тихой и меня никто не тревожил. У шлаа́сур свой дшусо́ор.
— Кто?
— Жилище. У меня своё жилище.
— Понял. Спасибо, что объяснила. Продолжим вчерашнее? — мне хотелось спросить про первое слово, но оно могло быть связанно с тем, что орчиха оторвана от родного племени. Эту тему лучше не трогать.
— Я была бы благодарна, — с теплотой в голосе ответила орчиха.
Я предложил Кагате поставить табуретку напротив меня, ведь стоя сидеть лучше, чем пешком стоять. От последней фразы орчиха замерла и села на табурет лишь спустя пять секунд, наполненных тщетными поисками смысла услышанного.
— На чём мы вчера остановились?
— Я закончила вчера на…
— Точно, мельницы, — я перебил орчиху, исполняя свой наиковарнейший план.
— Но, как же, шерсть? Я думала, что сегодня расскажу про моё веретено, — голос Кагаты наполнился обидой, она едва заметно ссутулилась.
— А, извини, — я придал уцелевшей части морды самое невинное выражение. — Я просто вспомнил, что обещал рассказать тебе про мельницы. Но если не хочешь слушать про них и вернуться к шерсти, то я с удовольствием тебя послушаю.
— Я… Хотела бы…
Кагата замялась. Я не стал давить, предложив ей самой выбрать тему. Я-то могу и слушать, и рассказывать, и вообще всю ночь вспоминал части мельниц.
— Ты не спал всю ночь? Зачем? Ради этого разговора древнейший отказался ото сна? — удивилась Кагата, чуть подавшись вперёд.
— Я же говорил, что у нас разные понятия о сне и ночь я не сплю. И как ты меня назвала?
— Прости, — с неподдельным сожалением произнесла орчиха. — Я не хотела.
— Тяжёлый день?
Кто бы мог подумать, что заботы не оставят Кагату в покое хотя бы на сутки. Племя продолжало готовиться к приезду торговцев, но это была не самая большая головная боль. Сегодня Кагата распределяла обязанности среди женщин на следующую неделю, а после всё в полной точности передала жене вождя, тому самому вонючему детектору лжи. И в такой вот вечной беготне по всему племени Кагата провела этот день, освободившись только к позднему вечеру. И сразу же направилась ко мне, поставив вождя и его жену в известность.
— Раз день был настолько тяжёлым, то лучше мне говорить, а ты просто посиди и отдохни. Или не хочешь? — спросил я, когда Кагата закончила рассказывать про сегодняшние заботы и едва заметно вздохнула от усталости.
— Я… — та заёрзала на табурете, сложив ладони в замок и зажав их между ног. — Я бы хотела послушать про мельницы.
В мой рассказ вошло всё, что получилось вспомнить из тех немногих университетских курсов механики и истории развития механических устройств, которые я с трудом извлёк из самых дальних закоулков памяти. Кагата слушала с неподдельным интересом, постоянно прося как можно точнее описать ту или иную часть устройства, или же просила дать ей время осмыслить и как можно точнее представить услышанное. В одну из таких пауз я пожалел, что не мог показывать воспоминания. Сперва дракону надо пройти последнюю, взрослую спячу. Целых пятьдесят лет беспробудного забвения, во время которого…
Возникшая перед мордой рука выдернула меня из размышлений, я дёрнул головой и рука тут же исчезла, будто спасаясь от огня. В этот раз Кагата хотя бы не отбежала ко входу.
— Что случилось?
— Я звала тебя, но ты не реагировал.
— Долго?
— Нет, несколько раз, — голос Кагаты подрагивал от лёгкого испуга.
— Я задумался над следующей деталью. Продолжить?
Орчиха с нескрываемой радостью ответила, что будет рада слушать рассказ дальше. Вот только через полчаса её поток вопросов истощился, а она сама клевала носом. Иногда казалось, что ещё немного и она рухнет на землю, упав с табуретки лицом вперёд. Пришлось отправить Кагату домой, отложив наши разговоры на потом. Перед выходом она любезно пожелала мне тихой ночи.
На следующий день Кагата пришла по обыкновению поздно. Она практически сразу села на табуретку и глубоко, но облегчённо вздохнула. Мне вдруг стало её немножко жалко.
— Я предлагаю отложить наш разговор до завтрашнего дня.
— Почему? — удивилась орчиха.
— Я не хожу ночами по чужим домам и не смотрю, как другие спят. Иди к себе, иначе тут уснёшь.
— Но я должна рассказать тебе про изготовление ракса́ат.
— Про что?
— Про изготовление вещей из шерсти, от штанов до купола шатра.
— Ты сможешь и завтра рассказать.
— Я расскажу сегодня.
— Сегодня ты отдохнёшь, а расскажешь завтра.
— Но я… должна! — орчиха чуть повысила голос и сжала кулаки, уперев их в колени.
— Ты говоришь, что должна выполнить своё слово? Или же ты просто хочешь мне рассказать, как делается ракса́ат.
— Я…
Кагата медленно разжала кулаки и опустила голову. Она несколько секунд рассматривала свои бёдра и лишь потом, чуть приподняв голову, произнесла тихо и застенчиво:
— Я хочу рассказать.
Я едва не матюкнулся
