говорю! Я видел, как умирающие еще умудрялись убить, и собираюсь отойти на достаточное расстояние, чтобы этого не произошло. Клянусь верой! Я выстрелю, и ты, конечно, взревешь и бросишься, да только помрешь прежде, чем успеешь до меня дотянуться. А у нашего дражайшего хозяина в потайном чулане прибавится еще один скелет, ха-ха. Ну, то есть, конечно, если я сам его не грохну. Этот идиот не знает меня, а я его и подавно, но тем не менее…

Француз уже стоял в дверях и целился в Кейна из пистолета. Свеча, прилепленная в стенной нише, озаряла комнату неверным мерцающим светом, едва достигавшим порога. И вот оттуда, из темноты, со смертоносной внезапностью выросла огромная расплывчатая тень и сверху вниз устремилось блестящее лезвие. Француз грохнулся на колени, и из разрубленного черепа хлынул мозг. Над ним, громоздкий и жуткий, возвышался хозяин таверны. В руках у него был окровавленный тесак, отнявший жизнь у Л'Армона.

— Хо-хо!.. — проревел он, обращаясь к пуританину. — А ну назад!..

Кейн прыгнул вперед при виде падающего Гастона, но хозяин ткнул ему прямо в лицо длинным пистолетом, зажатым в левой руке.

— Назад!.. — снова прозвучал звериный рык.

Делать нечего, Кейн попятился прочь. Оружие было нешуточное, да и красные глазки горели опасным безумием. Отступив, англичанин стоял молча, чувствуя, как бегут по спине мурашки. Он уже понимал, что новый враг окажется куда грозней и смертоносней француза. Хозяин таверны слегка покачивался из стороны в сторону, точно поднявшийся на дыбы лесной зверь, и смеялся каким-то мертвящим, нечеловеческим смехом.

— Гастон Мясник, хо-хо! — крикнул он и пнул мертвеца, валявшегося у его ног. — Нашему красавцу разбойнику не придется больше охотиться! Хо-хо, слыхал я про этого недоумка, вздумавшего шалить в Черном лесу! Искал золотишко, а нашел смерть!.. Теперь оно все мое, твое золото!.. И больше чем золото — месть!..

— Что до меня, то я тебе не враг, — спокойно проговорил Кейн. — За что мне мстить?

— Врешь! Все люди — мои враги! — раздалось в ответ. — Вот, полюбуйся на эти отметины у меня на руках! И на ногах!.. Это от кандалов!.. А что, по-твоему, у меня на спине? Поцелуи кнута! А в голове? В голове тоже раны, причиненные долгими годами в холодном темном застенке, где я отсиживал за преступление, которого не совершал!..

Его голос сорвался и перешел в безумное, отвратительное рыдание. Кейн промолчал. Ему не раз уже приходилось встречать людей, чей рассудок был сломлен ужасами тюрем Старого Света.

— Но я бежал!!! — внезапно с торжеством завопил хозяин таверны. — И объявил войну всем остальным людям… О! Что это?..

И Кейн спросил себя, не померещился ли ему проблеск страха в глазах сумасшедшего.

— Да никак мой колдун костями постукивает!.. — прошептал хозяин таверны, но тут же снова безумно захохотал. — Он поклялся, умирая, что самые кости его подстроят мне смертельную ловушку. Вот я и приковал к полу его скелет, а теперь слушаю глухими ночами, как он стучит костями и звенит цепью, пытаясь освободиться! И я смеюсь, смеюсь, хо-хо!.. Уж так ему охота восстать и прогуляться по темным коридорам, точно старый Царь Смерть, и прийти, когда я сплю, и убить меня прямо в кровати!..

Безумный взгляд вдруг яростно вспыхнул.

— Вы двое, ты и этот мертвый дурак, вы заходили в ту комнату! Он говорил с вами?

Кейн содрогнулся помимо собственной воли. И подумал, что либо и сам начал сходить с ума, либо из-за двери действительно послышался перестук костей, как если бы скелет слегка пошевелился. Кейн передернул плечами, сказав себе, что крысы, случается, играют старыми костями, не пригодными в пищу.

А хозяин гостиницы уже вновь хохотал. Он обошел Кейна кругом, продолжая при этом держать его на мушке, и свободной рукой отворил дверь. Там, внутри, лежала плотная тьма. Такая плотная, что Кейн не сумел рассмотреть даже кости, белевшие на полу.

— Все люди — мои враги!.. — бубнил хозяин гостиницы. Речь его была бессвязна, как это часто случается у сумасшедших. — А зачем бы мне кого-то щадить? Кто хоть палец о палец ударил, чтобы меня вызволить, пока я гнил в мерзких подземельях Карлсруэ… и за что? Ни за что… Они ведь так ничего и не доказали… Тогда-то у меня и началось с головой. Я стал как волк… Я побратался с волками Черного леса и удрал к ним, когда вырвался из тюряги. Ох и попировали же они, мои братцы, всеми теми, кто останавливался здесь в таверне… Всеми, кроме одного русского колдуна — это он гремит костями там, в темноте. Для того-то я и оголил его кости и посадил их на цепь, чтобы мертвое тело не явилось по мою душу среди ночи, когда тьма окутывает мир… Чтобы не явилось и не убило меня, ведь кто ж справится с мертвецом! У него не хватило колдовской силы, чтобы спастись от меня, но все знают, что мертвый колдун еще хуже живого… Не двигайся, англичанин! Я спрячу твои кости здесь, в тайном чулане, рядом с костями волшебника, чтобы…

Безумец уже стоял одной ногой на пороге потайной комнаты, и дуло его оружия по-прежнему смотрело на Кейна. Внезапно какая-то сила опрокинула его назад, увлекая в темноту; неведомо откуда взявшийся порыв ветра захлопнул за ним дверь. Свеча в стенной нише мигнула и погасла. Кейн принялся шарить руками по полу и нашел пистолет. Поспешно выпрямившись, он обратился лицом к двери, за которой исчез сумасшедший. Кейн стоял в полной темноте, чувствуя, как леденеет в жилах кровь: из-за двери доносились страшные придушенные крики. И жуткий сухой перестук оголенных костей… Потом все затихло.

Кейн разыскал кремень и кресало и заново растеплил свечу. Взяв ее в одну руку, а в другую пистолет, он осторожно отворил потайную дверь…

— Боже всемилостивый!.. — вырвалось у него, а по телу побежали ручейки холодного пота. — Поистине это превосходит всякое разумение, но я вижу это своими глазами!.. Вот и исполнились клятвы обоих погибших!.. Ведь Гастон Мясник обещал, что даже и после смерти отплатит своему убийце. Так оно и вышло, потому что это его рука освободила чудовище, которое…

Хозяин таверны «У расколотого черепа» лежал мертвым на полу потайного чулана, и на зверином лице его застыло выражение непередаваемого ужаса. Шея у него была сломана, а в плоть глубоко вмялись костяшки скелета, когда-то принадлежавшего колдуну…

Перевод М. Семеновой

Луна черепов