Вновь ошарашенный, я смотрел на профиль доктора Вакабаяси разинув рот. Казалось, меня привел сюда слепой и мрачный рок и, не ослабляя железной хватки, поставил перед двумя картинами, от которых зависела моя судьба…

Но доктор Вакабаяси, не обращая, как обычно, на меня внимания, продолжал:

— Пожалуй, я расскажу вам о связи доктора Масаки и профессора Сайто с данной картиной. Надеюсь, это постепенно пробудит ваши воспоминания. Вы узнаете, как доктор Масаки оказался в университете Кюсю, какой путь ему пришлось пройти, чтобы сейчас вы находились здесь, каких титанических трудов стоил поставленный на вас опыт свободного лечения… и какие усилия он приложил к исследованиям и подготовке эксперимента.

— Что? Что?! Титанические труды… чтобы поставить на мне опыт?!

— Так точно. На этот эксперимент доктор Масаки потратил долгих двадцать лет.

«Двадцать лет?» — чуть не выпалил я, но слова застряли в горле и наружу прорвался лишь стон, будто тяжкие труды доктора Масаки обвились вокруг моей шеи.

Но тут доктор Вакабаяси, кажется, обратил на меня внимание и успокаивающе закивал:

— Именно! Доктор Масаки начал подготовку к эксперименту еще до вашего рождения.

— До моего рождения?..

— Так точно. Вам может показаться, что я делаю эксцентричные заявления ради красного словца, но это не так. Доктор Масаки задумал свой эксперимент еще до вашего рождения и рассчитал все вплоть до сего дня. Как только к вам вернутся воспоминания о прошлом… Нет… даже если они к вам не вернутся, из моего рассказа вы легко догадаетесь, как вас зовут. Потом, сопоставив факты, вы поймете, что я ни в коем разе не преувеличивал. И вдобавок… я верю, что для вас это лучший… точнее, единственный способ вспомнить собственное имя!

Доктор Вакабаяси подошел к большому столу и, указывая на компактное вращающееся кресло у печки, повернулся ко мне. Будто ожидая какой-то хирургической операции, я нервно уселся. Тревоги и тайны сдавили мне грудь, и я лишь нервно сглатывал слюну.

Доктор Вакабаяси обошел стол и уселся в большое крутящееся кресло напротив. Как и недавно в палате, он согнулся и съежился. Однако теперь, когда на нем не было пальто, я воочию видел, как поджимаются и складываются торчащие из визитки руки и ноги, как втягиваются и подбираются длинная шея и худое, туловище. Неизменным осталось одно лицо: оно покоилось в центре, придавая ужаса этой картине. Казалось, откуда-то из-за печки выполз на охоту огромный, бледный паук с человеческим лицом.

Ощущая себя его добычей, я невольно вытянулся в кресле. Огромный доктор-паук подтащил к себе длинной рукой тетради, положил их на колени, стряхнул пыль и дважды негромко откашлялся.

— Мне весьма неудобно упоминать о своей роли в подготовке эксперимента, ради которого доктор Масаки рисковал жизнью, но все же придется это сделать… Мы оба из префектуры Тиба. В 1903 году мы оказались среди студентов первого набора этого университета. Его предшественница — больница префектуры Фукуока — была преобразована в Фукуокский медицинский колледж Императорского университета Киото. Мы оба — я и доктор Масаки — окончили университет в 1907 году, поэтому нас определенно можно назвать однокашниками. Более того, мы оба остались холостяками и посвятили жизнь науке. Поэтому мы так похожи… Однако доктор Масаки существенно превосходил всех нас в двух вещах: в самобытности дарования и в масштабах достатка. Избрав стезю, мы, студенты, были вынуждены идти на разные ухищрения, ведь в то время иностранные исследования были не так доступны, как сейчас. Мы брали книги из университетской библиотеки, чтобы переписывать их от руки днем и ночью. Один лишь доктор Масаки мог с легкостью заказать все, что нужно, из-за границы и, полистав, отдать без сожаления другим. Поэтому у него находилось время и на коллекционирование ископаемых, и на занятия, не связанные с медициной, вроде изучения истории храмов и святилищ… Конечно, и палеонтологические опыты, и исторические изыскания были вовсе не пустым времяпрепровождением… Эта систематическая работа сыграла значительную роль при подготовке «Свободного лечения сумасшедших». Я осознал это лишь теперь, спустя двадцать лет, и не перестаю удивляться интеллекту и глубине познаний доктора Масаки! Разумеется, из-за эксцентричного характера он всегда был в центре внимания и студентов, и профессоров. Но первым, кто отметил блестящие способности доктора Масаки, стал профессор Дзюхати Сайто — он изображен на портрете.

А случилось это вот как. Профессор Сайто работал в университете с самого основания и благодаря своей страсти к знаниям собрал обширную коллекцию — практически все экспонаты, которые представлены в этом помещении. Кроме того, он был блестящим оратором…

Позволю себе в качестве отступления рассказать небольшой анекдот. Однажды во время празднования по случаю трехлетней годовщины со дня основания нашего университета (проходило оно в актовом зале) доктор Масаки выступил от лица студентов с такими словами:

«В последнее время газетчики наперебой ругают наших студентов и профессоров — мол, те ходят по гейшам и дуются в карты! Но разве это причина для беспокойства? Пусть играют и пьют саке, сколько душе угодно! Что в этом дурного? Куда хуже, если кто-то получит степень бакалавра или кандидата и сразу позабудет о науке. Вот это настоящий позор для японского студенчества!»

Вся публика — преподаватели и студенты — вмиг переменилась в лице. Но помню как сейчас: единственным, кто поднялся с места с громкими криками «Браво!» был профессор Сайто. И это дает некоторое представление о его характере…

Когда профессор (тогда еще приват-доцент) Сайто только начинал работать в университете Кюсю, там не было кафедры психиатрии. Являясь единственным специалистом в этой области, он читал мало курсов и был не особо доволен своим положением. Нам с доктором Масаки — любимчиком профессора — частенько приходилось выслушивать, как он порицает во время лекций торжество материализма и сциентизма и печалится о судьбах родины. В таких случаях я понятия не имел, что тут ответить, а у доктора Масаки всегда находились совершенно фантастические контраргументы, которые лишали профессора Сайто дара речи. Помню один из подобных споров, тогда доктор Масаки высказался следующим образом:

«Опять вы, профессор, затянули свою песню! Вы ж не дешевая шарманка, пора бы сменить мотивчик. Общество поклоняется Западу, все без исключения отравлены духом материализма, и сколько ни ставь им инъекции жалоб, их это не исцелит… Но не волнуйтесь, профессор, подождите еще лет двадцать. Быть может, за это время в Японии появится один гениальный безумец. Он сделает доклад, в котором старательно распишет и причины своего помешательства, и процесс лечения. И такая это будет сенсация, что обомлеет весь ученый свет! Тогда в придачу к натурализмам, нигилизмам, анархизмам и другим материалистическим