Вот так вот... Интересные вещи узнаешь, если супруга ответственный товарищ в Коминтерне. Но еще больше может скрываться за недосказанностью.

— Наташа, а какие связи у Советской России с Австрией? Есть что-то на официальном уровне?

— Де-факто мы друг друга признали еще в восемнадцатом, но дипломатических отношений нет, — сообщила Наталья. — Договорились военнопленных обменять, тех, кто в Мировую войну в плен попал, да так и застрял. Они к нам для этого Карла Поля прислали, а мы к ним товарища Вронского. Но сколько обменяли, остался ли кто у них, у нас, про это не знаю. Единственное, о чем точно знаю, потому что сама документы готовила — мы в Вену сообщение посылали, что готовы дать убежище всем венгерским коммунистам, кто после подавления революции в девятнадцатом году в Австрию сумел уйти, а теперь в тюрьмах сидит. Дескать, готовы за каждого коммуниста отдать по десять военнопленных австрийцев.

— И что-нибудь получилось? — заинтересовался я.

— Товарища Куна вернули, а с ним еще около двадцати товарищей. Венгрия возмущалась, от Австрии выдачи требовала, но для австрийцев своих граждан было важнее вернуть, а в Венгрии Куна и остальных все равно бы казнили.

Интересно. Знаю, что Бела Куна, успевшего уйти от расстрела, держали в какой-то австрийской крепости, потом освободили, но не знал, что мы его обменивали на военнопленных.

— А кто в Австрии сейчас играет самую важную роль? В политической жизни, имею в виду? — спросил я. — Какая партия лидирует?

— Там сейчас целых три ведущие партии — социал-демократическая, христианско-социальная, пангерманская. Правда, социал-демократы уже такого веса не имеют, как раньше. Для левых они предатели, а для правых — революционеры. Хотя, какие из них революционеры? У социал-демократов австромарксисты сильны, — сообщила Наташа.

Ну вот, здрасьте. В упор не помню об австромарксистах. Это что за зверь такой? Но если в составе слова есть «марксизм», то либо последователи, либо ревизионисты учения Карла Маркса. Не что иное, как очередной вариант революционной марксистской концепции. Ленинизм, это ведь тоже вариант марксизма. Мог бы и сам подумать, но зачем, если у меня дома есть более компетентный специалист?

— А кто такие австромарксисты?

— Долго объяснять, — отмахнулась мадам Аксенова.

— А в трех словах? — не унимался я. — Это ревизионисты, вроде Каутского? Ренегаты?

— Что-то вроде, — кивнула Наталья. — Для австромарксистов социальная революция просто цепь социально-экономических и политических реформ. Никакого насилия, все делается постепенно, плавно.

— Если они марксисты, то в чем роль пролетариата? Или правящая пролетарская партия должна победить на выборах, а потом проводить в жизнь социальные преобразования?

— Ну вот, а ты говоришь, что в марксизме недостаточно подкован, — похвалила меня супруга. — А ты даже в основах ревизионизма разбираешься. Вот и у австромарксистов: по их мнению правящая пролетарская партия строит социализм, форсируя социализацию общественного производства, но суть процесса заключалась не в прямом изменении форм собственности, а в ликвидации социальной несправедливости и эксплуатации человека человеком.

— То есть, революция без государственного переворота? А может, и диктатура без диктата?

— Именно так, — кивнула Наталья. — Их вариант диктатуры пролетариата не подразумевает физического насилия или уничтожения враждебных классов. Австрийская диктатура — всего лишь численное преимущество пролетарских партий в парламенте. Если сейчас численное большинство у представителей буржуазии, значит, такова роль текущего момента интересы буржуазии важнее. Пока буржуазия не претворит в жизнь собственные интересы, не будет питательной среды для пролетариата. Но как только такая среда возникнет, значит, придет время и для рабочих партий. Захватив большинство в парламенте, пролетарии проводят в жизнь нужное им законодательство. Как следствие — создание бесклассового общества. Еще, разумеется, для создания такого общества нужно образование и культура. Чем выше уровень образования, тем меньше социальных различий.

М-да. А ведь идея неплохая. Беда только в том, что она утопическая. А иначе — почему же Австрия со всех ног кинулась в объятия фашизма? А Наталье бы лекции читать по истории КПСС. Виноват, пока еще по истории ВКП (б). Но все равно, как лектор она на голову выше всех моих институтских преподавателей

— В теории у них все очень складно, — сказала Наташа, словно подслушав мои мысли. — Политическая революция, национальная революция и социальная, или культурная революция. Правда, я из теоретиков лично только Реннера знаю. Интересный товарищ, очень умный и чем-то на Фрейда похож.

— Подожди-ка, — остановил я супругу. — Мне, как раз сегодня, позвонили из австрийского посольства, предложили встречу со статс-секретарем Реннером. Это не он? А что такое статс-секретарь?

— Скорее всего он, — кивнула Наталья. — А статс-секретарь — это я тебе как дочь дипломата скажу, в Австрии вроде министра иностранных дел. А вообще, к твоему сведению, Карл Реннер недавно федеральным канцлером и президентом Австрии был.

А что, он и здесь, в нынешнее время был канцлером? Вот дела.

— И канцлером, я тебе скажу, Реннер был не таким и плохим, — продолжила Наташа. — При нем реформу законодательства провели — оплачиваемые отпуска установили, рабочих запретили увольнять без согласия специальных комиссий, восьмичасовой рабочий день появился, ночные смены для женщин и детей запрещены. Правда, — вздохнула Наталья, — сами работницы не особо этим довольны были. Ночная смена оплачивалась выше, а как вдове, у которой муж на фронте погиб, детей содержать?

— Но идея-то неплохая, — хмыкнул я. — У нас ведь тоже в законодательстве есть подобные нормы. А вдовам с детьми должно государство помогать.

— Идея неплохая, не спорю. А наше государство помогает вдовам? Сколько мы средств ежемесячно на это выделяем, а?

Я замялся. Вроде бы, что-то вдовам и полагается, но не уверен, что много. Но Наталья не хуже меня знает, что сейчас у нас просто возможности нет помогать всем и каждому. Знаю по опыту земляков из Череповецкой губернии — детям до семи лет ежемесячно выдают усиленные пайки, но всегда ли получается это сделать? Но все равно, хреново сейчас в России. Слабая отговорка, что я сам тут вроде и ни при чем.

Наташа вздохнула, развела руками и вернулась к теории.

— Я в девятом году, пока в ссылке была, работу Реннера по национальному вопросу на русский язык переводила — Владимир Ильич попросил. Реннер в те годы ратовал за многонациональное государство в