Исаков хотел остаться, вдруг де, супруга сейчас прямо и подойдет, но я ухватил бывшего сапера под локоток и увлек его за собой. Правильно сделал, потому что из-за угла вышла сама Светлана Николаевна.

— Ушел гад, — с досадой вымолвила бывшая подпольщица, встречаясь взглядом с укоризненным взглядом мужа.

Оглянувшись на меня (а я только отмахнулся, давая понять, что о делах сейчас говорить не станем), виновато пожала плечами и, взяв супруга под ручку, повела вперед, о чем-то вполголоса втолковывая — возможно, оправдывалась, а может разъясняла, почему она так поступила.

Я шел, радуясь, что два уже не очень молодых человека, нашли друг друга. А то, что в прошлом она подпольщица, воевавшая против Колчака, а он — бывший белый офицер, так ничего страшного.

Явившись в торгпредство, первым делом озадачил Никиту Кузьменко. Он у меня не только правая, но и левая рука, а иной раз и голова. В будущем, когда мы передадим торговое представительство во Франции и наши филиалы в других странах профессиональным торговцам (слово не нравится, но другого не подберу), а базами для агентуры станут посольства, ему предстоит возглавить Западноевропейский сектор ИНО ВЧК (или ОГПУ, это уж как пойдет), пусть тренируется. Главное, чтобы коллега не повторял моих ошибок, а каких именно, я пока не скажу.

Но пока у нас задачи поскромнее, но все-таки, немаловажные. А Никита отвечает за самое главное — морские перевозки, что означает и наем кораблей, и взаимоотношения с хозяевами судов, страховщиками, а порой и с полицией, таможенниками.

Стало быть, ему и придется отправлять на родину трех чекистов и одного врага народа. Такого термина еще нет, зато враги есть.

Никиту новое задание в восторг не привело, но, если сказано надо, значит надо. И я не стану ссылаться, что это приказ Дзержинского. Для моих подчиненных — это мой приказ.

Кузьменко уже собирался уходить, потом остановился:

— Чуть не забыл. Предлагают недорого взять десять тысяч комплектов английской военной формы. Если брать оптом, получается по двадцать франков за комплект. Берем?

Я не стал спрашивать — откуда во Франции английская военная форма, скорее всего, какие-то «неликвиды», оставшиеся на складах, когда англичане квартировали у союзников.

— А что в комплект входит?

— Штаны с френчем, а еще фуражка.

— Берем, — кивнул я.

Отказываться от такой сделки было бы глупо. Двести тысяч франков, можно считать, что даром.

— Но придется на лапу в военном министерстве кое-кому дать. Немного, пять тысяч франков, но иначе всю форму в Британию отправят. У них сто тысяч комплектов на складе.

Двести пять тысяч тоже не деньги, а военная форма, при нашей нынешней нищете, хоть для армии пригодится, хоть для гражданского населения. Подозреваю, что штаны и френчи до трудящихся масс вообще не дойдут — их с удовольствием растащат партийные и советские чиновники. Даже английские фуражки станут носить.

— А больше не получить? Не десять тысяч, а все сто тысяч комплектов?

— Тогда придется и на лапу больше давать. Я с одним чиновником из министерства говорил — Жуаезом. Он уверял, что десять тысяч спишут — мол, моль поела, пришлось пришедшие в негодность комплекты уничтожить, чтобы на остальную форму не перекинулось, акты предъявят, а сто тысяч? Сто тысяч — могут и не поверить

— Где десять, там и сто можно списать, — резонно заявил я. — Тем более, что и стоимость обмундирования не во французскую или аглицкую казну пойдут, а кому-то в карман. — Подумав, предложил. — Пусть на том складе пожар случится, какие проблемы? А мы им за сто тысяч комплектов еще и премию выпишем, тысяч на пятьдесят. Нет, на двадцать.

— Пожар, это неплохо придумано, — уважительно кивнул Никита. — Так и скажу Жуаезу. Вот только, — ехидно хмыкнул мой заместитель, — на это дело опять наличка нужна. Чеки чиновники не берут.

Никита еще не забыл, как я ворчал, обнаружив растрату всех наличных денег, что я копил.

— Кровопивцы вы все, — вздохнул я, представляя, как мне опять придется идти в банк, обналичивать чеки, чего банковские служащие страшно не любят. Да и мне не очень нравится таскать с собой чемодан денег. А снимать-то придется много. И на обмундирование, и на взятки, да и на непредвиденные расходы, вроде отправки Шпигельгласа с его командой. В триста тысяч уложусь? Нет, лучше с запасом, сразу снимать четыреста тысяч франков.

— Только с Барминовым реши — как мы груз оформлять станем, чтобы таможня вопросов не задавала.

— А таможня в последнее время вопросов не задает, — улыбнулся Никита. — Я думаю, они и на этих, товарищей, которых нужно вывезти, глаза закроют. Дадим не по тысяче франков, а по две.

— Молодец, работай, — похвалил я парня, одновременно выпроваживая его из кабинета, потому что теперь предстоял разговор с охотниками на Савинкова.

С охотниками — это сильно сказано, тем более, что абсолютной уверенности в том, что в лавке у нашей мышки (виноват, в антикварном салоне), побывал именно Борис Викторович, у меня нет. Да я и сам с Савинковым знаком только по старым фотографиям, а больше — по его киновоплощениям. Но в советское время легендарного террориста играли и Евгений Лебедев, и Александр Пороховщиков, и еще кто-то, кого не помню, а в том времени, в котором я жил последние двадцать лет, в роли Савинкова выступал и Андрей Панин, и Александр Галибин. Все актеры настолько непохожие, что не знаешь, кто ближе всех к оригиналу? Мне, например, кажется, что Евгений Лебедев, хотя актер и был старше своего персонажа. Нет, очень плохо, если пытаешься подойти к реальному человеку, оценивая того, кто его играл.

А в мой кабинет, тем временем, вошла группа «охотников», в которую я привлек Светлану Николаевну, экс-жандарма Книгочеева и Исакова. Петровича брать не хотел, он для такой работы не годится, но пришлось.

Исаковы уже были в курсе дел, они и с Книгочеевым успели переговорить, так что времени я терять не стал.

— Садитесь, товарищи, — показал я на стулья, хотя подчиненные мои люди простые — уселись бы и без моего разрешения. — Значит, задача простая — отыскать в Париже