подобное, мне трудно понять. Договор аренды был заключён со мной, гости, львиная доля коих были постоянными, знали, что я им подставы не учиню, и знали также, что ко мне присоседили не самую опрятную мадемуазель. С её приходом квартира стала выглядеть и звучать иначе. Рассорить меня с сутенёрами была изначально патовая идея, они ценили меня за мою работоспособность, разумность, смекалку и красоту. Я знала это и не пыталась этим воспользоваться, не надевала на себя корону и не выходила за рамки своих должностных полномочий. И это сутенёры тоже всё прекрасно видели. Чего тогда она добивалась?

У меня была лишь одна аргументация подобному поведению – глупая бабская зависть. Оттого и подставы были недалёкие и никак не срабатывающие. Не ей было со мной тягаться.

Я прозорлива, чистоплотна, аккуратна и тактична. Что может сделать уродливая глупая бабская зависть против красоты? Лишь рассыпаться у её ног, любезно предоставив ей возможность идти дальше.

Порядочность

Он приехал ко мне с бутылкой белого полусладкого вина – высокий брюнет в деловом костюме с глубоким, проницательным взглядом. С первых минут мы нашли общий язык. Я даже не помню, что преобладало в нашей встрече, секс или общение. Хотелось и того, и другого, и всего сразу, и нам обоим! Мы не могли друг от друга оторваться. Мы бесились, как дети, смеялись и шутили. Два часа пролетели как один миг.

Наше совместное время близилось к концу, но внезапно выяснилось, что задерживают его авиарейс. Мы были рады. Это был один из тех немногочисленных моментов, когда двое несказанно счастливы запозданию вылета самолёта.

Но неумолимо пришла пора прощаться. Мы обнимали друг друга так крепко, как могли, и целовались так, как будто в следующую минуту умрём. Нам нужно было остановится, и мы нашли в себе силы сделать это. Я закрыла за ним дверь.

Спустя десять минут после его ухода меня как будто окатило ледяной водой из ведра.

– Деньги!

Я поняла, что мы оба забыли о финансовом вопросе. Мы не обменялись личными номерами телефонов, и я судорожно начала звонить оператору. Первое, что пришло мне в голову, – это выдумать историю о том, что он забыл наручные часы. Оператора не стоило посвящать в настоящие мотивы моего звонка, она бы начала предъявлять претензии и мне, и мужчине, оставив после себя вонючий след из недовольства, мата и сварливости, тем самым обгадив наши отношения; её не стоило в них пускать, она должна была остаться связистом, это всё, что от неё требовалось.

– Скажи ему, что он оставил у меня часы, или дай ему мой прямой номер! – взволнованно говорила я.

– Да, хорошо, сейчас дам.

Он мне тут же перезвонил.

– Да, прости! Я сам, я сам вспомнил! Как же мы так оба забыли? – смеялся он в трубку. – Я развернул такси, сейчас вернусь.

Я вышла на улицу, чтобы он не тратил драгоценное время, и мы снова вцепились друг в друга, страстно целуясь средь бела дня на глазах у прохожих, детей и собак.

– Я бы хотел остаться с тобой, но не могу, прости, – сказал он.

– Я всё понимаю, не извиняйся, здесь не за что просить прощения.

Он сел в такси и уехал.

Порядочность в арифметической прогрессии

Встречи с мужчинами проходили круглосуточно. Это было похоже на беспрерывный конвейер. Появились деньги, но потерялось время. Режим дня и ночи смешались воедино, я не помнила дней недели и чисел месяца. Сначала образовался хронический недосып, а потом я стала засыпать при первой представившейся возможности, стараясь выспаться урывками. Мне это удавалось. Я быстро научилась вскакивать по звонку и приводить себя в состояние боевой готовности за считанные минуты. Никто бы не поверил, что ещё пять минут назад я крепко спала и смотрела пушистые сны своей многоликой мечты.

Внешне ничего меня не выдавало. Внутренне при каждой разбудившей меня близости приходилось справляться с тем неврозом, который испытывало моё тело, не успевшее отойти ото сна. Я чувствовала себя оголённым нервом, заряд моей психики током расходился по всему телу, казалось, я вот-вот взорвусь истерикой или начну колотить ни о чём не подозревающего мужчину. Это было насилие, в котором я существовала.

Я никогда не отказывалась от работы, в каком бы психологическом или физическом состоянии я ни была.

У всего происходящего был побочный эффект. Если встреча происходила у меня и время близилось к трём-четырём часам ночи, я могла уснуть на груди последнего клиента после выполненных договорённостей. Подобное возникало не на регулярной основе, но довольно часто для того, чтобы оценить порядочность моих гостей. Мужчины уходили по-английски, не потревожив мой сон, тихонько закрывая дверь с той стороны и всегда оставляя финансовый вопрос на прикроватной тумбе.

За всё время моих резких и непреднамеренных, но объяснимых отключений в квартире, сумочке и кошельке всё было в целости и сохранности.

Деньги всегда вперёд

Он пришёл ко мне второй раз.

Мы договорились на продолжительное время, но через час после начала отсчёта он сообщил мне, что у него не оказалось с собой наличных денег и ему нужно сбегать до банкомата. При выходе он заботливо спросил, не надо ли мне купить чего-нибудь в магазине, но я сказала, чтобы он скорее возвращался, поскольку время тикает. Его отношение ко мне не говорило о том, что он может подло поступить со мной, поэтому я решила не идти с ним, а дождаться его дома.

Прошло двадцать минут. Он не возвращался. Я начала переживать, сидя в ожидании. Прошло сорок минут, потом прошёл час, и я уже не сомневалась, что он просто развернулся и уехал. Всё это время я названивала ему на мобильный телефон, но он был недоступен. Мне захотелось заплакать, но вместо слёз я предпочла спиртное.

Я пошла на кухню и достала из шкафа заначку – бутылку вина. Распивая прямо из горла, я моментально опьянела, ощущая, что где-то глубоко во мне таится обида, которую подавляет замутнённое алкоголем состояние и нежелание верить в случившееся. На смену обиде пришло самобичевание. Я понимала, что сама виновата. Это был урок жизни, который ещё раз показал: «Бери деньги вперёд! И стесняться здесь абсолютно нечего!» Мне казалось, что я, наученная опытом, не могла так ошибиться и что вся эта ситуация произошла не со мной. В голове осиным гнездом жужжал рой однообразных вопросов.

«Что я сделала не так? Почему люди пользуются доверием других? Какое удовольствие в том, чтобы вести себя, как