Шрифт:
Закладка:
Сашка таки плачет. Утыкается лицом мне в плечо. Обмякает. Осторожно глажу её по волосам.
— Ты не сердишься? — произносит глухо, не отрывая лица от моей рубашки, что впитала её слёзы. И я понимаю: сейчас она спрашивает о прошлом.
— Сердился, — признаюсь. — Давно. Тогда. Но всё прошло, слышишь?
— А простил? — поднимает она лицо и вглядывается мне в глаза. У неё мокрые ресницы. У Сашки уникальная особенность: она хорошеет от слёз. Становится мягче, черты лица словно разглаживаются и сияют. — Я, наверное, должна была объясниться с тобой. Ещё тогда. Струсила.
— Ш-ш-ш, — прикладываю палец к её губам. — Мне уже давно не важно, почему ты поступила так. И, наверное, не хочу знать твоих мотивов сейчас. Ты сделала выбор. Тебе с ним жить. И как ты будешь жить, зависит только от тебя.
— Я пытаюсь, — вздыхает Сашка тяжело, подавляя утихающие всхлипы. Глаза её сияют звёздами. Рыжая очаровательная бестия. Как хорошо, что моё сердце давно остыло. Но именно сейчас, когда я держу её в объятиях, понимаю: меня действительно отпустило. Никаких чувств, кроме дружеского участия и микроскопической дозы жалости.
— Просто стань собой, Королькова, и жизнь наладится, — советую, щёлкая её легонько по носу. — А то пыжишься, позы разные принимаешь. С хера ли? У тебя есть всё: деньги, дом, сын, муж. Так верти этим всем в своё удовольствие. Живи на полную катушку, как ты умеешь.
Она заливисто смеётся. На щеках у неё — румянец. И я вдруг понимаю, от кого у Драконова-младшего вкусный смех. Он её сын. Такой же непоседливый, заводной, не умеющий сидеть на одном месте и минуты. Такой же рыжий и непредсказуемый. По крайней мере, Сашка была такой раньше. И я абсолютно не желаю знать, что приключилось с ней за те долгие двенадцать лет и почему она трансформировалась в непонятное чужое мне нечто. В этот миг я окончательно понимаю: призраки прошлого отпустили меня навсегда.
— Хочешь сказать, иногда можно терять тормоза? — демонстрирует она очаровательные лукавые ямочки. — Я всё время пытаюсь соответствовать, — вздыхает и отводит глаза. — С ним… непросто, ты же знаешь. Он как фокусник с бездонным ящиком. Никогда не угадать, что он достанет оттуда.
О, да. Фокусник-факир. Иллюзионист хренов. Орёл. И у меня нет никакого желания выслушивать о тайных движениях непростой души Драконова-старшего. Как-то я мало похож на семейного психолога. Я терплю всё это только потому, что Сашка — это Сашка. Девчонка, которая однажды помогла мне освоиться в чужом мире. Сейчас, наверное, мой черёд отдать долг. Закрыть незавершённый гештальт.
— Ты спрашивала меня, — прерываю я её излияния, — И я отвечу: ты очень красивая, Сань. Неординарная. Штучный экземпляр. Просто не растряси это по мелочам и даром договорились?
Ответить она не успевает. Застывает, как птичка. В глазах у неё — паника.
— Вы, надеюсь, закончили? — слышу ровный голос отца. Разжимаю объятия, отпуская Саньку на волю. Оборачиваюсь. Драконов-старший стоит в дверях и меряет нас глазами. Спокойный и равнодушный, как всегда.
— Да мы и не начинали, собственно, — бормочу, пристально вглядываясь в лицо родителя. Вижу, как у него дёргается уголок губ. Видимо, он не так невозмутим, как хочет казаться.
Как долго он стоит здесь? И что успел услышать?
Следующим утром была пятница. Как бы затаскано это ни звучало, а последний рабочий день недели и кошку радует. В «Розовом Слоне» существовала традиция: каждую пятницу в обеденный перерыв мы устраивали посиделки.
Собирались в «Рукавичке» — так ласково кто-то обозвал однажды столовую за её миниатюрность. Пили чай, трещали о работе, обсуждая текущие проекты, делились новостями, впечатлениями, сплетнями. В общем, всем нравилось, и отказываться от вольного общения никто не собирался.
Эта пятница исключением не стала. С одной маленькой оговоркой: инициатором этого безобразия была Крыска. Она, как боевой генерал, восседала во главе стола и всегда выступала ведущей скрипкой. Вечно что-то придумывала, укрепляя коллектив, ловко управляла разговорами.
Почти неделя, как мы осиротели. За это время Драконище не сделал ни единого шага, чтобы поближе познакомиться с коллективом. Не провёл ни одной планёрки. Да оно и понятно: ему это не нужно. Правда, об этом знали только я да, наверное. Ксения. Но бывшая Крыскина помощница хранила молчание, а я слово дала, так что никто не спешил осчастливить коллектив новостями о грядущих переменах.
Он приходил раньше всех — об этом судачили. Крыска подобной пунктуальностью и рвением не отличалась, хотя вряд ли кто бывшую мог назвать недисциплинированной особой. Он ковырялся в бумагах, что-то изучал, без конца запрашивал аналитику. Но кроме главбуха никого не приглашал.
Мне бы плевать на него с высокой колокольни, если б не его маниакальное желание вытурить меня после работы из офиса. И забыть бы, но наш беспокойный слоновник искал пути к сердцу злобного Дракона.
— Мы тут посовещались и решили, — заявила пиар-менеджер Илона, — надо Дмитрия Ивановича пригласить на посиделки.
— Приглашайте, — когда это моё мнение спрашивали?
— Ник, только дурочку не строй, а? — раздражается она на мою непонятливость. — Мы решили, что это должна сделать ты.
Я прям чуть на задницу не присела от счастья и неожиданности.
— А почему, собственно, я? — спрашиваю осторожненько, стараясь поменьше воздух колыхать. Вот только парламентёром мне сейчас выступить не хватало для полного комплекта. Он и так меня недолюбливает. А если я ещё припрусь к нему с подобным предложением — может и за дверь выставить.
— А кто? Сталлоне? — презрительно фыркает Илонка и кивает в сторону Дрона. Тот в одной майке поигрывает татуированными по самые помидоры бицепсами.
— Ксения, например, — пытаюсь я повернуть идею с приглашением босса в нужное русло, но это всё равно что реку поворачивать вспять. Они обступают меня плотно, словно охотники, загоняющие дичь. Единый такой фронт вымогателей, которые любят добиваться своего.
— Какая, на хрен, Ксения? — цедит сквозь зубы Илона и подталкивает меня в сторону приёмной. — Она сама-то на посиделки ходила только из-за Крыски. Ну же, Ника, кончай выделываться и не подведи коллектив. Ты у нас самая контактная, и тебе он точно не откажет. Найди правильные слова. Замани. Нужно ж, в конце концов, налаживать отношения, или как?
Я вдруг понимаю, что похожа сейчас на упирающуюся кошку, которую пихают под зад, она, намертво вцепившись когтями, сопротивляется изо всех сил. Злюсь. Смеюсь. Нервненько так. А потом вдруг становится безразлично. Ну, хочется им — я схожу, не облезу. Он сейчас пошлёт меня, а я совру им, что Дракон очень занят. Дела там у него важные. И народ угомонится, и конфликта не будет.
В приёмную вхожу спокойно, как великий Юлий Цезарь.
— У себя? — киваю на дверь. Ксения сидит, выставив напоказ свою «двоечку», удачно раздутую тщательно подобранным бюстгальтером до «двоечки с половиной». У неё что-то не то с лицом, но мне сейчас не до анализа.
