разрешили остаться мне, так голодная и пошла на вокзал, без денег, в черной косынке. Ладно, думаю, рублей десять у меня есть, до мамки доехать хватит, тогда успокоилась и плакать перестала.

– Доехали?

– Нет! – Вика была смешливая, опять заулыбалась весело, – не доехала. Замуж вышла!

– Как? Снова? – удивилась я.

– Ну а что мне оставалось делать? В поезде познакомилась с мужчиной. Солидный, степенный. Ехал из командировки. Вдовец. Мы все это сразу выяснили, я про себя ему рассказала, что тоже вот вдова, не смотря на мой юный возраст, еду обратно, домой, к матери, что делать дальше, как жить, за что, не знаю. Я же глупая была, не понимала, что мне пенсия за Витеньку полагалась. Его родители мне сказали: «Пошла вон отсюда! Нет тут ничего твоего!», ну я и пошла. А мужчина этот, Семен Иванович, сказал, что ничего страшного, вот он один и жена ему нужна и срочно, потому что у него трое детей, младший полгода как родился, а мать их в родах с младшим и умерла.

– И вы вот так, сразу, сходу пошли замуж за незнакомого человека? – в ужасе спросила я.

– А что мне оставалось? – удивилась Вика, – я же видела, что он человек серьезный, непьющий, положительный. Так что сразу с ним на его станции и сошла.

– Он хотя бы не обижал вас? – спросила я с надеждой.

– Нет, боже упаси! Жили мы с ним хорошо. Прожили без малого двадцать лет, дочек его замуж выдали, сыночка младшего, Сереженьку, женили, а только потом он умер.

– А дети его как? Любили вас?

– Девчушки старшие не очень, но это и понятно, они за мамой своей тосковали. Она ведь только полгода как умерла, а отец уже другую привел, да еще и молодую, всего на лет пять-шесть их старше. Так что они мне всякие каверзы устраивали, не слушались, обзывали меня, а Сереженька другой мамы, кроме меня не знал, так что он меня любил, очень, и я его любила.

– А своих детей у вас не было? – спросила я бестактно и тут же прикусила язык.

– Нет, не было, Семен Иванович не хотел категорически. Сказал, что вот рожу своего и его детей любить перестану. Я попробовала раз уговорить, но он велел аборт сделать, так что и такой грех на мне есть.

– А потом что было, когда он умер?

– Ну а потом они мне сказали уходить из дома. У Семена Ивановича частный дом был, он меня прописал, конечно, но домовая книга на нем, и завещание он оставил – все детям. Мне соседки говорили: «Судись!». А как я с детьми, которых вырастила, судиться буду. Ну я и ушла, не стала спорить. Вот так оказалась я в сорок лет без дома и без профессии, потому что ничего я не умела, как и прежде, только домом заниматься умела. С Семеном Ивановичем, жизнь была не в пример легче, чем в гарнизоне, где воду из арыка носить надо было, так, ерунда: огород, курей держали, иногда поросенка, а но зато и вода в доме и газ, живи и наслаждайся.

Виктория опять грустно вздохнула своим воспоминаниям:

– Но я не стала унывать. Думаю, раз мне Бог помог, поможет и сейчас. И решила в Киев съездить, в Печерскую Лавру. Думаю, помолюсь, он и поможет наверняка. Так и вышло!

Проводница заглянула в купе, спросила, не хотим ли чаю.

– Хотим, конечно, хотим! – весело согласилась Вика.

– Несите три стакана, – попросила я, думая про мужа, надеясь, что он вот-вот вернется.

Вика, вроде бы прочитав мои мысли, покачала головой:

– О себе, деточка, думай! Всегда вначале о себе.

– Да я и думаю.

– Пока еще нет. Но ничего, я тебе про своего третьего мужа расскажу, и ты все поймешь. Так вот, помолилась я основательно, прошлась по всем Пещерам, где мощи святых лежат и вышла из Лавры окрыленная. И захотелось мне опять в Крым съездить, в то место, где мы с Витенькой моим были такие счастливые. Спросила у прохожих, какой автобус на вокзал едет, и поехала, не стала откладывать. Была еще весна, апрель месяц, любимый мой месяц в году…

– Ой, и мой тоже! – не выдержав, перебила ее я.

– Да, кто ж его не любит, – согласилась со мной Вика, – ну а раз не лето еще и не «майские» праздники, то билеты на поезд были. Не купейные, да я и не расстроилась, денег у меня было немного, а в плацкарте даже веселее ехать, потому что в купе ведь как – смотря на кого попадешь.

– Ага, есть такое, – согласилась я, – но вот в этот раз вам с нами вроде бы повезло.

Вика хотела мне что-то ответить, но тут проводница принесла наш заказ. «Эх, где же Макс ходит, остынет же его чай!», подумала я.

– Ну так вот, познакомилась я в той поездке с моим третьим мужем.

– Ого! – только что и смогла я на это ответить.

– Правда, не совсем с ним, с его сыном, а уже он нас и познакомил. Хороший парень, добрый. Он с друзьями ехал в какую-то экспедицию, копать что-то, что копать, я не поняла, но все знали, что в Крыму у него отец живет, так что вся компания собиралась завалиться к этому самому отцу в гости, а Дима, его сын, был не против. Вот он нас и познакомил. Леонид оказался серьезным человеком и очень образованным. Я вначале даже смутилась. У меня же самой десять классов образования, а он – ученый, весь домик его в Ялте книгами заставлен. Но он сразу мне сказал, что это не важно, потому что мой ум другой, и для жизни человеческой более важный, чем его.

– Жаль, что он тоже умер, – сказала я, помня, что моя попутчица трижды вдова.

– Да, жаль. Он болел долго. Больным был уже когда мы только познакомились. Дима меня привел и сообщил ему: «Папа, познакомься, это Вика, ей жить негде». А он посмотрел на меня и вдруг сказал: «Виктория – это значит победа». С женой они развелись, она в Москве осталась, а Леонид, возвратился в родной Крым, в родительский дом и остался там навсегда.

Тут наконец вернулся Макс, он, оказывается, был в вагон-ресторане и плотно поужинал, так что зря я за него переживала. Он взял стакан со своим окончательно остывшим чаем и скривился недовольно.

– Зайка, закажи мне снова, я пойду покурю пока.

Мне страшно не хотелось идти искать проводницу:

– Может ты сам? Ну раз все равно идешь курить?