Произошли изменения и в управлении фронтами. Широкая площадь Северо-Западного фронта заставила разделить его на два самостоятельных фронта: Северный, которым командовал генерал Н. В. Рузский, а затем генерал А. Н. Куропаткин, и Западный, которым командовал генерал А. Е. Эверт.

Ставкой Императора Николая II стал город Могилев, так как прежняя Ставка в Барановичах оказалась под угрозой занятия противником. С переездом Ставки в Могилёв город был превращён в укреплённый лагерь. Императорскую Ставку обороняли отдельный авиационный отряд, отдельная артиллерийская батарея, батарея воздушной артиллерийской обороны и другие конные и пешие отдельные воинские подразделения.

Великий князь Андрей Владимирович, чьи воспоминания мы уже приводили, писал: «Как неузнаваем штаб теперь. Прежде была нервность, известный страх. Теперь все успокоились. И ежели была бы паника, то Государь одним свои присутствием вносит такое спокойствие, столько уверенности, что паники быть уже не может. Он со всеми говорит, всех обласкает; для каждого у него есть доброе слово. Подбодрились все и уверовали в конечный успех больше прежнего»[110].

Новый начальник штаба генерал Алексеев также писал о благотворном влиянии Императора: «С Государем спокойнее. Его Величество даёт указания, столь соответствующие боевым стратегическим задачам, что разрабатываешь эти директивы с полным убеждением в их целесообразности. Он прекрасно знает фронт и обладает редкой памятью. С ним мы спелись. А когда уезжает Царь, не с кем и посоветоваться»[111].

Генерал барон П. Н. Врангель оставил такие воспоминания о своих встречах с царём: «Мне много раз доводилось близко видеть Государя и говорить с ним. На всех видевших его вблизи Государь производил впечатление чрезвычайной простоты и неизменного доброжелательства. Это впечатление явилось следствием отличительных черт характера Государя — прекрасного воспитания и чрезвычайного умения владеть собой. Ум Государя был быстрый, Он схватывал мысль собеседника с полуслова, а память его была совершенно исключительная. Он не только отлично запоминал события, но и карту; как-то, говоря о Карпатских боях, где я участвовал со своим полком, Государь вспомнил совершенно точно, в каких пунктах находилась моя дивизия в тот или иной день. При этом бои эти происходили за месяца полтора до разговора моего с Государем, и участок, занятый дивизией на общем фронте армии, имел совершенно второстепенное значение»[112].

Первыми шагами Николая II стали решительные меры по восстановлению упавшей до критической черты дисциплины в русской армии.

5-го сентября 1915 года генерал Алексеев довёл до сведения всех командующих фронтами: «Государь Император повелел мне сообщить вам, что до Его Величества доходят многочисленные жалобы от разных слоёв населения театра войны на чинимые войсками и особенно отдельными воинскими чинами обиды и угнетения населению: не редки грабежи, особенно часты поджоги, совершенно не вызванные требованием военной обстановки. Его Величество повелевает не останавливаться ни перед какими мерами для водворения строгой дисциплины в войсках и перед суровыми наказаниями в отношении отлучившихся от своих частей чинов и в отношении грабителей, мародёров и поджигателей»[113].

Не менее решительно Николай II приказал прекратить ложные сведения о потерях и успехах противника, чем грешили донесения многих генералов, опасавшихся «строгого» великого князя Николая Николаевича. От имени Императора генерал Алексеев разослал всем командующим следующую телеграмму: «Государь Император повелел поставить в известность всех начальников, что Он желает в их донесениях читать только истинную правду без умолчания о неудачах, потерях в людях и материальной части, без преувеличения некоторых фактов особенно относительно силы неприятеля»[114].

Одновременно с этим Николай II проявил упорство и настойчивость в организации усилий по улучшению снабжения армии оружием и боеприпасами, а также уделял большое внимание перевооружению русской армии.

Большое значение приобрели посещения Николаем II воинских частей на передовой.

М. Лемке писал: «Всем нравятся здесь частые поездки Царя к войскам; Николай Николаевич ездил только в штабы фронтов, а войска почти не видел»[115].

Генерал А. И. Спиридович вспоминал: «29 января Государь прибыл на Северный фронт. […] Утром в тот день императорский поезд остановился на ст. Вышки в 28 верстах от крепости Двинск. На платформе встретил почетный караул от Кабардинского Его Величества полка. […] Поехали к войскам. Ясное, морозное утро. Государь тихо объезжал войска, отдельно говорил с частями, благодарил солдат и офицеров. Затем обратился с общей ко всем речью. — «Я счастлив, что мог прибыть сюда и увидеть хотя бы представителей вашей доблестной, пятой армии…» Звонко звучали слова Государя. — «Горжусь, что нахожусь во главе одной из наших армий, которую составляете вы, молодцы…» Речь Государя была особенно задушевна. Не менее задушевное неслось и «Ура» в ответ Государю. А когда оно стихло, подавшийся вперед на стременах генерал, Гурко, в лихо заломленной папахе, как-то особенно вдохновенно отчетливо произнес:

— Во свидетельство нашей готовности отдать все силы за Царя и Родину и во славу Государя Императора Самодержца Православной Руси наше русское громовое «Ура»!

И из тысячи уст вырвалось действительно громовое «Ура!».

Этот смотр в 15 верстах от неприятеля, охраняемый целой эскадрой аэропланов, произвел тогда особенное впечатление. Это посещение фронта имело самое благотворное влияние. Почти целый месяц после него военная цензура фронта устанавливала ряд восторженных писем солдат на родину о приезде Государя, о его беседе, о том, какой Он. Письма отражали тот высокий моральный подъем, который принес приезд Государя. Только после революции некоторые генералы как-то странно забыли о благотворном влиянии, которое оказывали на войска те смотры Государя»[116].

Чёткое и конкретное руководство войсками со стороны Николая II, его решительные указания привели к слаженной деятельности Ставки и сыграли важнейшую роль в успешном окончании Вильно-Молодеченской операции. Оценивая роль Императора в командовании войсками на примере успешной Вильно-Молодеченской операции, генерал Спиридович писал: «Военный историк расскажет когда-нибудь беспристрастно, как многое в этой операции, казавшееся почти невозможным, выполнялось блестяще только благодаря магическим словам: «По повелению Государя Императора», «Государь Император указал», «Государь Император приказал», что то и дело значились тогда в телеграммах генерала Алексеева разным начальникам, Беспристрастный военный историк должен будет указать на то, сколь большую роль играл в успехе той операции лично Государь Император, помогая генералу Алексееву своим спокойствием, а когда нужно было,