Шрифт:
Закладка:
– О, Дэн, – произнесла она, собирая березовые семена. – Что может быть прекраснее!
10
Элли
Клайв ждет, прислонившись к машине. Я чувствую себя виноватой. Но сегодня мой день рождения, поэтому я даю себе еще несколько минут. Осенний свет этим вечером особенно прекрасен, особенно когда цепляется за пурпурные и коричневые ветки вереска и медовый дрок. Я опускаюсь на корточки среди колючек кустарника и играю с фокусом камеры. Я приближаю один цветок дрока, убеждаюсь, что край резкий, как хрусталь, и нажимаю на кнопку. Не до конца удовлетворенная, я снова настраиваю фокус, преобразуя его в размытый калейдоскоп цветов, и делаю еще один снимок. Я не знаю, какой из них мне нравится больше.
– Получилось? – спрашивает Клайв, когда я присоединяюсь к нему.
– Да. По-моему, получилось.
– И сейчас мы отправляемся на прогулку, верно? – произносит он своим тоном ты-же-у-нас-босс.
– Давай просто прогуляемся до смотровой площадки?
– Давай. – Он застегивает куртку.
Мы приятно поужинали в «Вороньем гнезде». И хотя в ризотто не было ничего особенного, лимонный пирог это с лихвой компенсировал. Клайв подробно рассказал мне о новых гребных тренажерах в тренажерном зале, а я с упоением поделилась своим мнением о книге, которую читала. За соседним столиком сидела семья, члены которой не разговаривали друг с другом из-за острой необходимости таращиться в смартфоны. Увидев их, Клайв разразился громкой тирадой о культуре селфи. Я украдкой взглянула на подростков, чтобы понять, не обиделись ли они, но они были слишком заняты и даже не догадывались о нашем существовании, не говоря уже о том, чтобы вдуматься в тему нашего разговора.
Теперь, когда мы идем бок о бок по вересковой пустоши, я думаю о Дэне и о семенах березы, которые мы вчера посадили. И вдруг осознаю, что думала о Дэне весь день. Мысленно вызывая в памяти его черты, голос, улыбку… спрашивая себя, думает ли он обо мне. Глупо, конечно. Если он о ком-то и думает, так это о своей красивой, талантливой и сексуальной подруге.
Я оборачиваюсь и смотрю на горизонт. Линия земли вздувается и морщится; линия моря как бы слегка изогнута вниз. Острова Флэт-холм и Стип-холм[5] восстают из синевы как морские чудовища. Я благодарна порыву прохладного ветра, остудившему мое разгоряченное лицо.
– Все в порядке, Эл?
– Да, просто любуюсь этими прекрасными оттенками.
Боже мой! Мне тридцать шесть – вот сколько мне лет. Лучше бы мне столько не было. В тридцать шесть человек слишком стар, чтобы влюбиться как сумасшедший, как подросток. Это было бы смешно, не будь это так грустно. Да и вообще, я ведь счастлива в браке, не правда ли?
Разумеется, счастлива.
Я крепче сжимаю ладонь мужа.
– Спасибо за сегодняшний день, Клайв! И спасибо за все! Ты моя скала.
Когда накатывают волны эмоций, маленькие моллюски так и норовят уцепиться за скалу.
– Значит, я крепкий, да? – улыбается он.
– О, да!
– И сильный?
Я чувствую мышцы его руки, чувствую, как они напрягаются под моим прикосновением.
– Очень сильный!
Он выглядит довольным.
Сейчас идеальный момент, чтобы рассказать о моей игре на арфе. В мой день рождения Клайв как бы обязан быть особенно добрым, к тому же на небе светит солнце и он выпил пару кружек пива. Если я сумею донести до него, как сильно я люблю арфу, он наверняка за меня порадуется.
Я это сделаю. Прямо сейчас.
– Клайв, на днях, когда я прибиралась в свободной комнате, я наткнулась на твою старую гитару…
– Ой, да что ты? Она вся в паутине, да?
– Да, пришлось сдувать с нее пыль, но в общем и целом я была рада ее увидеть. Я вспомнила те времена, когда ты любил на ней бренчать.
– Я знал всего четыре аккорда.
– А мне все равно нравилось. Ты вкладываешь в игру много эмоций, особенно когда поешь. Ты выглядел таким счастливым.
– Элли, это было больно.
Наверное, стоило подойти к проблеме с другой стороны.
Из-за пригорка выскочили пять или шесть эксмурских пони, с растрепанными гривами, взъерошенными хвостами и бархатистыми носами. Они посмотрели на нас мягко и несколько неуверенно и неспешно удалились.
Наши тени становятся длиннее. Я пытаюсь зайти с другой стороны.
– Иногда я думаю, что мне не помешало бы немного развеяться. – Я имею в виду, что у меня нет никаких увлечений… ну, кроме поэзии. Я становлюсь скучной, ты так не считаешь?
– Нет, конечно, Эл! Ты никогда не бываешь скучной. К чему ты клонишь? Ты скучаешь?
– Нет, ни в коем случае. Я просто задаюсь вопросом, а не стоит ли мне заняться чем-нибудь еще.
– Например?
Игрой на арфе, игрой на арфе, игрой на арфе!
Но я не могу этого произнести. У меня пересохло во рту.
Я искоса смотрю на Клайва. Он кажется особенно высоким, когда шагает рядом со мной, пряди его волос песочного цвета слегка приподнимаются на ветру. Я знаю, что в определенных ситуациях он способен оказать невероятную поддержку, но я сомневаюсь, что сейчас именно такой случай.
И разве я смогу говорить о Дэне так, чтобы мой голос и лицо не выдавали слишком многого? Нет, сегодня я не сумею. Я очень нервничаю. Если Клайв начнет настаивать на том, чтобы я отказалась от арфы, я расплачусь.
Будет лучше, если я повременю с откровенностью до тех пор, пока не встречусь с девушкой Дэна. Когда я с ней познакомлюсь, мне точно станет проще себя контролировать.
* * *
Я сижу на подоконнике рядом с телефоном и смотрю в окно. Склон холма за нашим садом тяжело упирается в темнеющее небо. Моросящий дождь кружится в воздухе и плюет на оконное стекло.
Нужный номер написан на клочке бумаги, сложенном в переднем кармане сумки. Я достаю его и долго на него смотрю. Почерк Дэна аккуратный и слегка наклонен влево. Я какое-то время играюсь с трубкой, а затем набираю другой номер.
– Привет, мам. Это я, Элли.
– Кто?
– Элли. Я!
– О, Элли? Здравствуй, Элли.
– Мама, я просто звоню узнать, как дела. Все в порядке?
Воцаряется тишина. Я считаю секунды. Слышу, как она дышит, медленно и слегка хрипло.
– На улице на траве лежит черная собака.
Это может быть правдой, а может и нет.
– О, неужели? – четко произношу я. – Что ж, прекрасно. А как ты? Все в порядке?
– Она нюхает георгины. Этого
