– Вы так похожи на маму.

Они ступили на опасную почву. Бакстер окаменел от ужаса.

– Правда? – переспросила Эстер – Мне очень хотелось бы увидеть ее фотографии.

Последняя просьба подействовала на Бакстера отрезвляюще. Пора заканчивать.

– Так, – сказал он, пытаясь дотянуться до телефона, чтобы завершить звонок. – На сегодня, полагаю, достаточно. У нас еще есть кое-какие дела на вечер.

– Но… – начала Мия.

– Мия, – отрезал Бакстер, – пора прощаться. – По его тону было понятно, что спорить бесполезно.

Когда они посмотрели на экран, Эстер сказала:

– Мия, мне надо кое-что обсудить с папой.

– Ладно, ладно. Пока, йайа. – Мия помахала ей рукой.

– Ciao, mi cariño [3].

Мия вышла из комнаты, и Эстер обратилась к Бакстеру:

– Она чудо! Просто чудо!

– Благодарю. Но вы сами видите, что это была не лучшая идея. Мне очень жаль.

– Простите, конечно, что высказываю возражение, только я не могу понять: разве плохо, что она приедет к нам в гости? Как это ей навредит? Мия вполне счастливый и жизнерадостный ребенок.

– Так и есть. – Ему стоило больших усилий не поддаться ее уловкам.

– Нет, правда, – не унималась Эстер. – Нам очень много нужно сказать друг другу лично. Грядут перемены. Мне кажется, вам надо приехать.

Она глухая или притворяется? Все, хватит. Закончив разговор, он напишет ей сообщение, в котором поставит точку. Его заботит не восстановление утерянных родственных связей, а спасение дочери. И какого черта она имеет в виду под этим вот «Очень много нужно сказать друг другу… Мне кажется, вам надо приехать».

Бакстер глянул на закрытую дверь, опасаясь, что за ней стоит Мия.

– Мы и так уже потеряли слишком много времени, – добавила Эстер.

– Эстер, очень рад нашему знакомству, – выпалил Бакстер. – На связи. – И завершил звонок.

Уже в пять утра Мия прыгала на кровати и стучала ладонями по его спине, видимо, возомнив себя барабанщиком.

– Я пойду в школу, только если ты согласишься поехать в Испанию в этом году.

– Нет, нет и еще раз нет, – Бакстер сел и посмотрел в окно. Солнце даже не показалось из-за горизонта. – Не начинай. О поездке в Испанию не может быть и речи.

Накануне вечером ему раз пятьдесят пришлось повторить «Сейчас никак».

Бакстер спрятал голову под подушку.

Встав перед ним на колени, Мия попыталась вырвать подушку.

– Хорошо. Тогда о школе тоже не может быть и речи.

Окажись Мия в его шкуре хоть на минуту, она поняла бы, что нельзя просто так сесть в самолет и полететь в отпуск, когда в голову взбредет. Особенно если цель поездки – знакомство с новоиспеченными родственниками Софии.

Бакстер убрал подушку с лица. Мия пристально на него смотрела.

– Я тебя уже боюсь. Даром, что с виду такая мелкая.

Она засмеялась и сразу обрушила на него поток вопросов.

– Когда выезжаем? Завтра? Послезавтра? Мне надо время собрать чемоданы. Надеюсь, из одежды докупать ничего не придется.

Он ощупал ее руку.

– Где у тебя выключатель? Признавайся.

Она захихикала и сказала неожиданно серьезным тоном:

– Мама была бы рада, если бы мы поехали.

Возможно, Мия права, однако втягивать сюда Софию не очень честно с ее стороны. Прежде всего София оценила бы риски, которые может нести такая поездка для психологического благополучия дочери.

Бакстер перевернулся на спину и потер глаза.

– Больше всего ей хотелось бы, чтобы мы разобрались с твоими кошмарами, пропущенными уроками, а я довел до конца свой проект.

«А еще, чтобы мы наконец перестали ворошить прошлое и бередить старые раны», – подумал он.

– Лишь это и слышу от тебя, – сказала Мия, передразнивая его. Получилось неплохо. – «Работы по горло. Очень много навалилось. Дай мне разобраться с делами, потом я в твоем распоряжении». А я все жду и жду, папочка. Только и делаю, что жду.

– Обещаю, все скоро наладится. Знаю, что много работаю. Поверь мне, радости большой от этого я тоже не испытываю. Я не подписывался на такой аврал. Но ситуация вышла из-под контроля. Короче, в Испанию мы не едем.

Настроение дочки изменилось, она будто вся поникла. Смотреть на Мию в таком состоянии было выше его сил. Остро, как никогда, Бакстер почувствовал себя неудачником. Добавить к сказанному было нечего.

– Я знаю, что все из-за меня.

– Ты о чем?

– О том, что тебе приходится так много работать.

– Не понимаю. Ты здесь при чем?

Девочка сидела, понурив голову.

– Если бы я не родилась, тебе не пришлось бы бросить занятия музыкой и ходить на ненавистную работу, чтобы прокормить такую вредину, как я.

Ее слова резали по живому. Бакстер притянул Мию к себе и крепко обнял.

– Солнышко, что за мысли? Ты ошибаешься. Не будь тебя, я никогда не узнал бы, что такое любовь к своему ребенку. А мой уход из группы не имеет к тебе никакого отношения. – Очередная ложь, но куда деваться?

Она отодвинулась от него.

– Имеет.

– Хорошо, может, и так. Но я сделал свой выбор. Я тебе говорил уже миллион раз, что гастрольная жизнь не для семейных людей. Ты всегда для меня на первом месте. – «По крайней мере, сейчас», – подумал он. Да будет так отныне и навсегда.

Кое-что Бакстер от нее все же утаил. София была для него всем – музой и источником вдохновения. Теперь, когда ее нет рядом, для кого писать стихи и песни? Он с трудом выносил звук собственного голоса, за исключением моментов, когда пел для Мии. И он больше не испытывал былой радости, когда играл на гитаре.

Но Мии все это знать необязательно. Иначе она сразу догадается, что сам Бакстер так и не оправился от удара, хотя прошло уже три года. Ему казалось, что, объясняя свой уход из группы правильно расставленными приоритетами, он демонстрировал силу. Ведь скажи он, что творческий дух покинул его, будет выглядеть слабаком. А сейчас главная задача – убедить дочь, что горе можно преодолеть, даже если у него самого справиться с ним не получилось.

И вот она сидит перед ним, смотрит ему в глаза и ждет подсказки, в которой так нуждается.

Стало совершенно ясно, что последние три года он только и делал, что прятался за огромным собственноручно возведенным фасадом, притворяясь, что у него все хорошо, хотя надежда на лучшее в сердце давно умерла. Он скрывал от Мии причину смерти Софии, сделал соучастниками всех друзей и знакомых. Да, глупостей сделано немало.

Горечь неудач подступила к горлу, и Бакстер вновь взглянул на дочь. Сердце сжалось от любви к ней. Он все для нее сделает. В момент прозрения мелькнула