– Скажи мне, что ты ему сказала?

– Ничего.

– Не ври!

– Я ничего ему не говорила, – Молли смотрит на Кэрролл. – Ведь так?

– Я… Я… Я не знаю, – Кэрролл испуганно смотрит то на нее, то на Кауфмана.

– Милая, правда? – спрашивает Молли Кауфмана.

– Что ты сделала с моим купидоном? – настырно и по слогам повторяет он.

– Ничего, – Молли улыбается, слушая эхо своего голоса. Нет, не своего. Голоса Кузы, которым она вынуждена говорить. – Почти ничего.

– Почти? – дряблое лицо Кауфмана вздрагивает. – Что значит «почти»?

– Я дала ему себя потрогать.

– Ты что?!

– Подняла юбку и показала, от чего он отказывается, – Молли заставляет себя не смеяться. – Он даже заплакал. Бедный. Правда, не сразу. Только после того, как я велела ему передать тебе, чем он занимался со мной в спальне, – Молли от души веселится, наблюдая, как злится Кауфман.

– Ты представляешь, сколько мне стоило трудов приручить его?! – кричит он.

– Представляю, – Молли протягивает ему сигарету. – На вот. Расслабься.

– Не хочу я расслабляться! – он капризничает почти как ребенок. – Я хочу назад своего купидона!

– Зачем он тебе?

– Как это зачем?! Как это зачем?! – Кауфман пыхтит, не в силах подобрать слова. – Зачем тебе Грейс, затем и мне он.

– У меня больше нет Грейс.

– Нет?

– Я прогнала ее, – Молли пожимает плечами. – Заменила, – она смотрит на Кэрролл. – Правда, она душка?

– Я не знаю.

– Ну же. Не будь брюзгой! Вспомни, как это было.

– Я хочу своего купидона!

– Да забудь ты о нем! – Молли щелкает зажигалкой, давая ему прикурить. – Твой купидон просто мальчишка. Глупый, никчемный мальчишка.

– Все равно, – Кауфман затягивается. Закрывает глаза, прислушиваясь к чему-то. – Что мне теперь делать?

– Ничего.

– Знаешь, как сложно найти нового?

– Не ищи.

– Тебе легко говорить, – он выдыхает, снова затягивается. – Ты-то уже нашла себе игрушку!

– Я не игрушка! – обижается Кэрролл.

– Нет, она определенно прелесть! – улыбается Молли. – Прямо как я, – она пытливо вглядывается в глаза Кауфмана. – Помнишь, как это было?

– Перестань.

– Томишься без своего мальчика? – подмигивает ему Молли. – Я могу поделиться.

– Издеваешься?

– Вовсе нет, – она поворачивается к Кэрролл. – Мы ведь не издеваемся?

– Я… Я не знаю. Наверное, нет.

– Ты само очарование! – Молли вглядывается в глаза Кэрролл, пытаясь отыскать там Кузу. – Помнишь рисунки, которые я тебе показывала? Можешь представлять Кауфмана молодым. Кажется, он тебе понравился… Я уверена, что понравился…

Молли тщетно изображает беспечность. «Господи! – думает она. – Я продаю саму себя! Нет. Не себя. И не продаю. Все это необходимо. Неизбежно. Все это для того, чтобы Куза смогла вспомнить, кто она на самом деле. Вспомнить и вернуть мне это чертово тело!»

Молли подносит к губам Кэрролл дымящуюся сигарету.

– На вот, затянись. И не бойся. Когда-то Кауфман был хорошим любовником.

– Да я и не боюсь… – Кэрролл пытается улыбнуться.

– Все это уже было, – шепчет Молли. – У тебя. С ним…

Мысли путаются. Молли закрывает глаза и ждет. Мечтает. Надеется. Сотни рисунков проносятся в сознании, складываясь в истории чужой жизни. Куза тоже ждала, мечтала. И что в итоге? Нет! Молли гонит от себя эти мысли. Гонит отчаяние. С ней все будет иначе, не так. Главное верить. Главное знать, чего ты хочешь, и идти к этому. Не размениваться. Не искать компромиссы…

Глава тридцатая

Кэрролл уходит спустя час. Нетрезвая, усталая, бормоча что-то нелепое об искусстве и мудрости высших. Молли провожает ее взглядом. Надеется, ждет, пока Кауфман не закрывает за Кэрролл дверь, затем начинает реветь.

– Ты чего? – растерянно спрашивает Кауфман.

– Пошел к черту!

– Куза? – он пытается обнять ее, успокоить.

– Отстань! – она отпихивает его от себя. – Ты виноват!

– Успокойся!

– Это все из-за тебя!

– Да успокойся ты! – он силой прижимает ее к своей груди.

– Из-за тебя! – она всхлипывает, сдерживая рыдания. – Из-за тебя! – дрожит, чувствуя, как Кауфман гладит ее голову. – Я думала… Я надеялась… Мечтала, что еще чуть-чуть, и окажусь на ее месте.

– Все уже в прошлом, Куза.

– Ты не понимаешь!

– Прошлое не вернуть.

– Нет!

– Никогда не вернуть. Можно лишь идти дальше.

– Я не хочу.

– Ты должна.

– Я не могу!

– Может быть, когда-нибудь мы и вернемся к началу. К тому, от чего ушли уже так давно.

– Что?

– Я не знаю.

– Нет. Ты сказал, что когда-нибудь мы вернемся к началу.

– Я сказал, что нужно идти дальше. И, может быть, в конце, прожив то, что нам предначертано сейчас, мы сможем получить то, о чем боимся мечтать.

– В конце?

– В конце дороги.

Молли чувствует, как грубеют его руки. Неужели она будет вынуждена прожить все это еще раз? Прожить в чужом теле? Прожить, наблюдая за собой со стороны? Но почему она должна делать все это? Почему это происходит с ней?

– А если попытаться что-то изменить? – спрашивает она Кауфмана.

– Изменить? Боюсь, так мы сделаем только хуже.

– Значит, придется терпеть?

– Придется.

– Но я не хочу, – по щекам Молли снова начинают катиться слезы. – Не хочу. Не хочу. Не хочу…

Кауфман молчит, и Молли вынуждена замолчать вместе с ним. Слезы еще наполняют глаза, но мысли трезвеют. Вспомнить бы теперь все, что случилось. Все, что случилось с Молли Эш Кэрролл. Вспомнить и стать для нее Кузой Изабелл Джури.

Молли жалобно всхлипывает. Неужели ей придется ждать так долго? Неужели придется жить, зная, что где-то рядом живет она сама совершенно другой жизнью? Господи! Как же это сложно! Может быть, даже невыполнимо. Особенно если постараться ничего не менять. И не стоит мечтать о том, чтобы уйти в сторону! Нет! Ничего не выйдет. Жизнь Молли связана с жизнью Кузы. От начала и до конца. По крайней мере, на этой планете.

Паника начинает заполнять сознание. Она не сможет повторить все, что было. А если не сможет, то и вернуться в свое тело не получится. Вернуться в свою жизнь. Как же вспомнить все, что делала Куза для Молли. Все, что говорила ей. А как узнать, чем она занималась, когда не была рядом с Молли? И как же сложно будет ждать, чтобы узнать, правильно ли она все сделала. Ждать. Надеяться. Верить.

– Дорин, – шепчет Молли. – Дорин Глен Хоуви, – она поднимает на Кауфмана заплаканные глаза. – Ты должен их познакомить. Дорина и Кэрролл. Только так, чтобы они приняли это за случайность.

– Хорошо.

– Они должны быть вместе, – Молли снова прижимается к его груди. – Это важно.

Глава тридцать первая

Обиды. Дорин убрал в карман пачку сигарет, принадлежавших Молли. Еще раз подошел к краю крыши и, закрыв глаза, попытался представить, что на его месте сделала бы Кэрролл. Наверное, послала бы его к черту. Или просто проигнорировала. Сказала, что занята, что у нее нет времени, нашла бы тысячу причин, чтобы не искать его. Да, именно так. Его маленькая Эш, которую он так и не смог забыть и в которую, кажется, все еще был влюблен. Стоял у Кауфмана и надеялся, что тот расскажет о ней. Слушал и ненавидел Кауфмана за рассказы о Молли…

Наверное, Дорин был таким же