Грааль от Морганы. Так же, как я готов умереть за свои убеждения, я готов увидеть, как за них же убьют тебя. Это обещание.

Меревин сглотнула от его зловещего тона, она ни на секунду не засомневалась в сказанном.

— Если ты хочешь жить с этой красотой, из-за которой совершила сделку, то тебе лучше бежать.

В его устах это звучало так просто. Неужели он не думал, что она тоже этого хотела?

— И куда же мне идти? Для такой, как я нет места, где можно спрятаться от твоей матери. Ее сила абсолютна… ей даже удалось поймать тебя, хоть ты говоришь, что так хорошо знаешь ее. Она отыщет меня и тут же убьет просто за то, что я заставила ее выйти из ее комнат.

— Значит, ты обречена.

Она сжала зубы от нахлынувшей волны безнадежности, горькой боли, поглощающей ее.

— Я знаю, — и это было правдой. Она прокляла саму себя в тот момент, когда отыскала старую ведьму в Мерцианском лесу и заплатила той, чтобы призвать Адони, только чтобы не быть принужденной к браку с мужчиной, который не видел дальше ее красоты.

Пути обратно не было.

И все же, посмотрев на измученного мужчину перед собой, она осознала, кем стала в Камелоте. Магда была права. Она больше не была человеком. Она позволила Наришке забрать у нее все.

Все.

Даже человечность.

Теперь она была полным ничтожеством.

Но с другой стороны она никогда и не была сильной. Всю свою жизнь в Мерсии она была избалованной и проводила дни впустую. И предпочла пустить под откос свою жизнь, чем выйти за мужчину, которого выбрал ее отец. Она пребывала в глупых мечтах о любви и счастье. В то время она считала, что достойна этого.

А сейчас вместо того, чтобы пожертвовать собой, она продала другого человека ради собственной выгоды. Меревин посмотрела на окровавленное лицо Вэриана, на железные наручники, которые до крови натерли запястья.

«Сможешь ли ты продолжать смотреть на себя в зеркало, зная, что твоя красота была куплена чьей-то кровью?»

Она знала правду.

Склонив голову, она убрала поднос с пола и направилась к выходу. Но прежде чем уйти, она обернулась и посмотрела на Вэриана. Его красивые волосы были покрыты грязью и кровью. Привлекательное лицо покрыто ранами и синяками. И все же, он оставался стойким, даже несмотря на боль.

Или, может, он знал что-то неизвестное им. Может, просто может, он был под стать своей матери.

Эта мысль повлекла за собой следующую и подарила ту крупицу надежды, которую Меревин не ощущала уже очень давно.

Не делай этого, Меревин. Не надо!

Но слова вырвались с ее губ раньше, чем она успела остановить себя.

— Если я освобожу тебя, заберешь меня отсюда?

Он горько рассмеялся, словно находил идею такой же нелепой, какой она казалась самой Меревин.

— Ты не можешь освободить меня.

Если и так, она отказывалась падать духом.

— А если смогу?

Вэриан пристально посмотрел ей в глаза, и лед в его взгляде заставил ее похолодеть.

— Вытащишь меня отсюда, и я позабочусь, чтобы ни один Адони больше никогда не поднял на тебя руку. Никогда.

— Откуда мне знать, что я могу доверять твоему слову?

— Клянусь душой самого Артура, — он произнес эти слова с таким искренним убеждением, что она сделала невозможное. Поверила ему.

— Хорошо. Я поверю, что ты сдержишь клятву, и вскоре освобожу тебя.

Вэриан наблюдал за тем, как она в очередной раз оставляет его одного. Он знал, что не стоит доверять ей. Что могла сделать простая служанка?

Ты умрешь здесь.

Сжав цепи в руках, он потянул их, вложив в это каждую унцию силы. Его тело протестующе пульсировало и горело от его попыток сделать что-то, как он понимал, настолько бесполезное. И все же стоило попытаться. Он никогда не был из тех, кто сдается.

Внутри него все кипело от злости, когда он вынужден был расслабиться и обессилено повиснуть на цепях.

Вымотавшийся, но не побежденный, Вэриан повис на руках и закрыл глаза, пытаясь вспомнить что-нибудь, способное избавить его от боли и отчаяния, которые он испытывал. Обычно он представлял маленький тихий домик на холме, где мог спокойно сидеть и читать, пока яркий солнечный свет лился через открытые окна, и легкий ветерок доносил запахи жимолости и пение птиц.

Но сегодня эта мечта ускользнула от него. Вместо домика на холме он видел обаятельную улыбку женщины, которой, он знал, нельзя доверять. Обаятельную улыбку женщины, которая обменяла его жизнь на свою красоту…

✥✥✥

Меревин оставила поднос в небольшом алькове, затем украдкой пошла дальше по извилистым, серым коридорам Камелота. То, что она делала, было настолько глупым, что она не могла поверить в свою наглость, и все же, какой у нее был выбор?

Вэриан был прав. Его мать никогда не отпустит ее. И неважно, насколько сильно Меревин хотелось верить в обратное, она не сомневалась, что Вэриан без колебаний пожертвует ею. Именно так, как он и сказал.

Это было единственным известным ей способом, как спасти свою жизнь.

Ее сердце бешено стучало, когда она остановилась перед широкой черной дверью, которая только подчеркивала крошечные размеры девушки, и быстро постучала по холодному дереву.

— Войдите, — голос был низким и мужественным.

Меревин заколебалась, пока не вспомнила, что мужчина за дверью едва ли что-то видел в человеческой форме. Он даже не узнает, что она изменилась в сравнении со своим обычным видом.

Крепко держась за эту мысль, она открыла дверь и ступила внутрь маленькой спальни, принадлежащей мэндрейку по имени Блэйз, который сейчас отдыхал у камина. Его руки лежали на животе, а ноги были вытянуты вперед, словно он дремал. Высокий, поджарый и мускулистый, с длинными светлыми волосами когда-то он был личным слугой бывшего короля Камелота, Керригана.

Но Керриган восстал против Морганы немногим более года назад и присоединился к рядам Повелителей Авалона. Блэйз сражался на его стороне, пока не смог вырваться из его власти. Затем Блэйз вернулся в Камелот, чтобы доложить Моргане о предательстве Керригана.

По крайней мере, такую историю поведал Блэйз.

Меревин все понимала. В возвращении мэндрейка было гораздо больше, чем он говорил. Наришка, может, и забрала ее красоту, но не забрала ее ум и интуицию.

— Извините за беспокойство, милорд.

Он наклонил голову под странным углом, словно пытался разглядеть ее своими бледно-лиловыми глазами, переливающимися разными цветами. Его белые волосы были собраны сзади в длинную косу, которая ниспадала через плечо до талии. Хоть он и заявлял, что страдает альбинизмом (альбинизм — редкое,