Шрифт:
Закладка:
Я бросилась к двери, Анкер что-то крикнул вслед, пытаясь остановить, но я уже выбежала и неслась по коридору, слыша только стук бешено бьющегося сердца. Бежала так быстро, как могла, не зная, преследует ли он меня или нет. Пролетела по лестнице вверх, перепрыгивая через ступеньку, и ворвалась в комнату, громко хлопнув дверью. Чтобы в следующий момент сползти по ней спиной, пряча в коленях мокрое от слез лицо.
И тут в дверь заколотили с другой стороны.
– Уходи! – крикнула я, не в силах разговаривать сейчас с Анкером.
– Селина, это я, пусти… – неожиданно раздался голос Ирмы.
Я отползла и приоткрыла дверь, пропуская ее внутрь. Она вошла и ахнула, схватившись ладонями за лицо.
– Хорошая моя, что же стряслось?! – воскликнула Ирма.
У меня не было слов, изнутри продолжали рваться рыдания. Я ревела, как в детстве, всласть, взахлеб, до соплей, прижимаясь к ее груди. А она только гладила меня по голове и приговаривала: «Бедная моя, бедная, ничего, выплачешься, и пройдет. Это всегда проходит».
И именно в этот момент в комнату решил ворваться Анкер. Распахнул дверь, сделал два стремительных шага и замер, будто напоровшись на невидимую стену. Побледнел.
– Нам нужно поговорить.
Его взволнованный вид, наверное, должен был меня успокоить, но меня только затрясло сильнее. Душа не справлялась со всеми потрясениями, которые ей сегодня пришлось пережить.
– Нечего тут говорить, – разъяренной кошкой накинулась на него Ирма. – Уходи, оставь девочку в покое.
– Я должен объясниться, – настаивал Анкер, хмуря густые брови.
– Раз должен, объяснишься. Завтра. Иди отсюда, не позорь ни себя, ни ее.
Он сжал кулаки так, что побелели костяшки, но развернулся и молча вышел.
Только под утро мне удалось успокоиться и провалиться в сон. Спала тяжело, урывками, как будто плавая в серой полудреме. И тем не менее даже это мутное забытье помогло стряхнуть остроту вчерашних переживаний. Я успокоилась и смирилась. Смогла наконец-то думать.
Признала – как бы больно ни было вчера, то, что мы не дошли до конца, только к лучшему. Не знаю, какие причины были у Анкера, надеюсь, не моего волшебного голоса пожалел, чтобы на нем заработать. Потому что я твердо решила – нет, никаких больше вечеров утех. Я не буду больше петь, разжигая чужую страсть и пылая сама изнутри. Слишком дорого это обходится мне потом.
Мысли об Анкере и чувствах к нему я гнала прочь. Слишком болезненно сжималось сердце. Не о чем здесь думать. Говорят, у каждой русалки бывает три любви: первая, болезненная и настоящая – та, что до конца дней.
Я надеялась, что у меня первая и станет настоящей, а болезненной удастся избежать. Но судьба распорядилась иначе. Моя первая любовь обернулась трагедией. Каждый раз, когда я пытаюсь вспомнить улыбку Гаркона, перед глазами тут же возникает его спина с торчащей стрелой.
Не знаю, как назвать тягу к Анкеру. Все-таки я была одурманена песней и происходящим. А даже если он и вправду мне симпатичен, это не значит, что я должна поддаваться мимолетному влечению. Он – управляющий дома утех. Я – пленница, которой нужно из него сбежать. Стоит думать только о своем будущем. Которое окажется незавидным, если я буду глупой и слабой. Нужно сделать все возможное, чтобы поскорее отсюда выбраться.
Нужно отпроситься в город. Мои планы остаются в силе, что бы вчера ни произошло. Буду пытаться отыскать родича. А не удастся, поищу другие возможности для побега…
В дверь постучали. Я вздрогнула всем телом, зная, кто стоит за дверью.
– Войдите. – Голос не дрожит, и хорошо.
Это действительно был он. С зачесанными назад мокрыми после душа волосами. В белой рубашке, закатанной на локтях.
– Селина, я знаю, что ты вряд ли рада меня видеть. – Он сразу перешел к делу. – Но я прошу тебя попробовать простить меня.
– За что?
Я думала, он опустит глаза, но он выдержал мой взгляд. А вот мне было тяжело смотреть в его озерные омуты и оставаться хладнокровной. Пришлось сдать позиции и отвести взгляд самой.
– Ты знаешь, за что. За то, что не сдержался и позволил себе так обойтись с тобой, Селина, – на его скулах заиграли желваки. – Я не должен был набрасываться на тебя. Радует только то, что сумел в последний момент остановиться…
Его слова привели меня в недоумение.
– Ты? Набрасываться? – с губ сорвался истеричный смешок. – Это после того, как я схватила тебя за камзол и втащила в комнату? Кто на кого бросился, Анкер? Давай разберемся хоть с этим.
– Неважно, кто проявил инициативу, – позиция Анкера была тверда. – Я не должен был пользоваться моментом. И за это буду просить прощения.
– Хорошо, ты прощен, – я взмахнула рукой. – Это все, что ты хотел обсудить?
Он прищурился и наклонил голову, вглядываясь в мое лицо:
– Ты все равно обижена. И крепко.
– Я не обижена. Я расстроена. И не тобой, а собой. Я поступила неосмотрительно. И мне стыдно. Стыдно, что это произошло, стыдно, что ты смог сдержаться, стыдно, что я не хотела, чтобы ты останавливался… – Слова срывались с языка сами, прежде чем я успевала обдумать их.
Думала, моя вспышка только напугает и оттолкнет его. Вместо этого он преодолел разделяющее нас пространство одним широким шагом, приблизившись вплотную.
– Нечего стыдиться. Если кто-то и должен стыдиться, то это я. Я. Воспользовался. Положением. – Голубые глаза обжигали, а рот чеканил фразы, будто он пытался вбить их мне в голову. – Тебе не повезло сюда попасть и не повезло понравиться мне. И я прошу прощения за произошедшее. За все, кроме того, что мне удалось взять себя в руки. Боги свидетели, Селина, я остановился не потому, что ты нежеланна. А потому, что нашел в себе последние остатки совести. Понимаешь?
Я кивнула. А он разжал руки и сделал шаг назад.
– Извини, я опять давлю. Пытаюсь заставить понять меня.
– Все нормально, – я быстро перебила его, слабо улыбнувшись, – давай помиримся и забудем об этом. Сделаем вид, что ничего не было.
В его глазах не было радости, но он согласно качнул головой.
– Хорошо, давай поступим так. Сейчас меня ждут дела, но, надеюсь, нам сегодня еще удастся увидеться.
Он обернулся, чтобы уйти, но я остановила его.
– Подожди! Я хотела кое о чем попросить…
– Да?
– Можно ли мне выйти
