можно сказать, иммунитет. Точнее, просто хорошо знаю технику безопасности.

— Но хоть пару кадров-то можно⁈

— Дойдем — и скажу точно, что можно, а что нельзя. Давай, Ксюнь, кабанчиком. Припекать начинает.

Я почти что бегом пустился в сторону пляжа. Оксана, которой теперь не мешал рюкзак, тоже припустила от души, и ее сапоги характерно скрипели при каждом шаге. Спустившись с холма, я сориентировался и направился прямиком через редкий лес, и, наконец, мы подошли к небольшому озерцу, соединявшемуся с Ладогой протокой.

— Оставайся здесь, — велел я. — Можешь начать снимать, но на месте. Пока за мной не иди.

— Все настолько плохо?

— Как говорит мой егерь, лучше перебдеть, чем недобдеть.

Убедившись, что журналистка совладала со своим любопытством и действительно осталась на месте, я вышел на пляж. Пройдя несколько метров, я сел на корточки и приложил руки к песку, считывая фон.

Да уж, здесь тоже была относительно свежая остаточная энергия. Искажение было небольшим, как и то, что открылось у Конь-камня, но оно было. Значит, остатков было достаточно, чтобы притягивать новые.

— Чуфта! — позвал я. — Есть работа.

Чайка принялась кружить над пляжем, а мысленно отдал ей приказ найти наиболее сильные источники.

Здесь было несколько кораблей. Первый — теплоход, на котором путешествовала императорская семья во время трагедии. Еще несколько катеров поменьше, встречались и поновее — те, что появились на пляже годами позже трагедии. Еще один паром явно когда-то обслуживал этот остров — на нем красовались гербы и надписи.

Сам пляж выглядел как кадр из какого-то авторского кино: бескрайняя гладь озера, огромные каменные валуны, и навеки застывшие среди них ржавые корабли, словно останки выброшенных на берег чудовищ. И это еще сегодня день был солнечный. В привычную пасмурную погоду зрелище и вовсе было удручающее.

— Гааа!

Неожиданно для меня Чуфта взгромоздилась на относительно новый паром и забила крыльями. Я оглянулся на Оксану и побрел к чайке.

Впрочем, тут уже даже гадать не пришлось — паром тоже был поражен остаточной энергией, и ее было много, очень много! Как будто это судно тоже оказалось в эпицентре Искажения. Но я ничего не знал об этом, и это показалось мне странным.

Неужели был ее один инцидент, который решили замять?

— Спасибо, моя хорошая, — похвалив чайку, я положил ладони на когда-то белый корпус. — Ого! Ничего себе… Это деликатес для тебя, дорогая. Ты мне нужна сильная.

Уговаривать Чуфту не пришлось — чайка спряталась от Оксаны и принялась пировать. Именно в те моменты, когда Чуфта поглощала энергию, она становилась… собой. И посторонним лучше было этого не видеть.

В своем родном мире, еще до того, как Чуфта вылезла в мои загребущие руки из очередного Искажения, она была чудовищем. Или демоном — тут уже от конкретной культуры зависит. Разумная громадина с шестью руками, крыльями и длинным хвостом. Собственно, и Чуфтой я ее назвал потому, что в перерывах между клацаньем зубами — весьма острыми, к слову, она пыхтела, издавая звуки «чуф — чуф — чуф»…

И когда требовалось поглотить сразу много энергии, дух Чуты принимал исходную форму. Пусть и полупрозрачную — дух же — но оплачивать всем психологов после такой встречи мне не хотелось. Так что я позволил духу питаться сколько влезет и побрел к следующему кораблю.

— Приятного аппетита, так сказать.

Был соблазн поглотить вообще всю остаточную энергию Искажений — это обезопасит остров. Работы немало, но в меня влезет. Однако я решил оставить пару относительно безобидных объектов, энергии которых будет недостаточно, чтобы вызвать новое Искажение. Ведь придется предъявлять доказательства Совету или лично Федору Николаевичу. Ну и плюс кое-какая приманка должна остаться для тех, кто любит подворовывать заколдованное списанное добро.

Я уже точно знал, что вернусь сюда, и у меня в голове выстроился план. Выясним имена, допросим как следует. На этот раз с привлечением государевых людей, потому мне что понадобится помощь.

Главное — поймать за руку. А это означает, что здесь придется подежурить и провернуть целую операцию. Да, я понимал, что с этим наверняка связан светлейший князь Юрьевский. Но снимков расколотого камня еще недостаточно. И даже экспертизы тоже не хватит. Только взять с поличным, когда они снова приедут сюда за очередной порцией пораженных артефактов.

Я бродил мимо катеров, водя ладонями по их бортам и втягивая в себя всю остаточную энергию. Чуфта закончила пировать и взмыла в воздух, а затем…

Спикировала прямо на меня.

— Гааа! Гааа!

Я тоже понял. Почувствовал.

— Это мы сюда вовремя пришли, Чуф.

Искажение. Оно открывалось совсем рядом, здесь, на пляже. Мы с Чуфтой крутили головами, пытаясь понять, в каком месте оно находится.

— Поела — теперь пора работать. Ищи, Чуф!

Чайка взмыла в небо и принялась кружить, между мной и Оксаной. Журналистка как раз снова меняла пленку в фотоаппарате, когда Чуфта принялась кружить почти что у нее над головой.

Вот дерьмо.

— Оксана! — заорал я. — Беги оттуда! Убирайся, быстро!

Глава 8

Оксана раздраженно взглянула на меня через плечо.

— Что такое? В чем дело?

— Быстро беги отсюда в лес! — рявкнул я, на ходу окутывая себя плотным слоем защиты. — Без вопросов!

Чуфта проявила заботу в своем стиле и спикировала на голову несчастной журналистке.

— Ой! Ааай! Прочь! — Оксана безуспешно пыталась прогнать Чайку, но не тут-то было. — Отцепись от меня!

Чуфта свое дело знала хорошо. Отчаянно хлопая крыльями и крича во всю птичью глотку, она заставила девушку сорваться с места. Оксана прижимала фотоаппарат к груди, точно дитя, и почти на ощупь бежала от взбесившейся чайки.

— Алексей! Помогиии…

Ну, технически это мне сейчас помогали. Я мысленно велел духу-помощнику не царапать девушку, а только припугнуть и заставить убежать как можно дальше в лес.

Чуфта развлекалась по полной. Забыл упомянуть — она у меня была ревнивая, как пес. Так что сейчас воспользовалась случаем показать очередной девице, кто здесь главный в жизни Алексиуса. Чуфта была свято убеждена в том, что у нее не может быть конкурентов, а мне было выгодно поддерживать эту иллюзию.

Пока чайка гнала журналистку прочь с пляжа, я связал крепкую пятиэлементную защиту сначала для себя, а затем для птицы. Искажение уже вот-вот было готово прорваться — я чувствовал, как менялась реальность вокруг исходной точки.

Помнится, один старый боевой товарищ так объяснял визуальное проявление ядерного взрыва: