гений — брат Абу-ль-Аббас, который толкал его на крамольные действия. «Ведь это ты основал государство», — твердил он ему. Абу Абдаллах тщетно пытался склонить махди разделить с ним власть; затем он начал критиковать деятельность правительства и даже выражать сомнение в том, что Обейд-Аллах действительно является махди. Обо всем этом было доложено государю, который для начала приказал убить одного из вождей котама; остальные испугались и организовали настоящий заговор; Обейд-Аллах воздержался от немедленных действий, сохраняя, очевидно, какой-то остаток уважения и признательности к тому, кто привел его к власти. Но наконец он решился Действовать и приказал казнить Абу Абдаллаха и его брата (31 июля 911 года).

Котама, связанные со своим проповедником больше, чем с махди, и, кроме того, недовольные запрещением грабить богатую Ифрикию, немедленно восстали. Быстро усмиренные энергичными действиями махди, они весной 912 года, объединившись вокруг лжемахди, снова взялись за оружие, и привлекли на свою сторону племена Заба (к югу от Константины). Обейд-Аллаху стоило большого труда справиться с восстанием; для этого ему пришлось доверить армию своему совсем еще юному сыну Абу-ль-Касиму, едва достигшему 20 лет, который при подавлении восстания проявил доблесть и мужество.

Мятеж котама был не единственным. Уже осенью 911 года жители Тахерта, опираясь на зенатское племя маграва, восстали против шиитской власти. В конце 912 года восстало население Триполи, возмущенное злоупотреблениями котама, державших там гарнизон. Наконец, часть Сицилии, сплотившись вокруг одного из Аглабидов, признала власть багдадского халифа и вплоть до 915 года причиняла много неприятностей шиитским войскам (по крайней мере так без большой погрешности можно датировать события на основании имеющейся путаной хронологии).

Египетские походы. Как только Обейд-Аллах покончил с этими восстаниями, он обратил свое оружие против Египта. Магриб для него был не самоцелью, а стартом, исходной позицией для дальнейшего наступления; он считал себя по восходящей линии родства законным наследником всей мусульманской империи. Поэтому, едва умиротворив Ифрикию, Обейд-Аллах попытался захватить Египет, что, по его мнению, должно было стать новым этапом на пути к завоеванию всего халифата.

Зимой 913–914 года он снарядил экспедицию под командованием одного шиитского вождя, которого затем сменил наследник престола Абу-ль-Касим. Без больших усилий они заняли Александрию и Файюм и создали угрозу Фостату. Однако багдадский халиф аль-Муктадир направил против вторгшегося неприятеля одного из своих лучших военачальников, евнуха Муниса Храброго; после нескольких кровопролитных стычек Абу-ль-Касим, слишком отдалившийся от своих баз, был вынужден бить отбой и вернулся в Раккаду 26 мая 915 года.

Вторая попытка была сделана четыре года спустя под командованием того же Абу-ль-Касима; Александрия была снова занята без боя и вновь была создана угроза Фостату; шиитские войска достигли Гизы. Мунис опять двинулся в поход; флот, посланный Обейд-Аллахом на помощь, был полностью уничтожен аббасидскими кораблями у Розетты (11 мая 920 года). Абу-ль-Касим продолжал безнадежное сопротивление, но в конце концов под ударами Муниса и под угрозой голода и чумы ему пришлось отступить; в ноябре 921 года он вернулся в Махдию.

Основание Махдии. За это время Обейд-Аллах сменил столицу. В те времена у мусульман существовала своего рода традиция, в силу которой новая династия не оставалась в том же городе, где осуществляли свою власть ее предшественники. С другой стороны, у Раккады, города Аглабидов, расположенного посреди обширной равнины, не было достаточной естественной защиты от возможных врагов, а события начала царствования показали, что в них не было недостатка. Наконец, как было сказано выше, Обейд-Аллах больше думал о Египте и восточном Средиземноморье, чем о Магрибе; поэтому он хотел обосноваться на побережье, где бы мог снаряжать морские экспедиции.

Не найдя удобного места для столицы в районе Карфагена — Туниса, он остановил свой выбор на небольшом полуострове между Сусом и Сфаксом, где когда-то находился римский или даже финикийский порт. Дата основания города опять-таки неясна: Ибн Изари называет 912 год, то есть время тотчас же после восстания, вспыхнувшего в начале царствования, Ибн аль-Асир указывает 915 год. Как бы то ни было, Обейд-Аллах обосновался в городе в 921 году и дал ему сохранившееся и доныне название аль-Махдия, то есть город махди.

Изученные Ж. Марсэ археологические данные позволяют утверждать, что Махдия была прежде всего хорошо защищенной крепостью и военным портом с арсеналом. Здесь находились также, само собой разумеется, мечеть и дворцы, но роскоши не было; новая столица Фатимидов была скорее городом воинов, чем резиденцией Царей.

Походы в Магрибе. Основные устремления Обейд-Аллаха, как видно, были направлены на Египет и Восток. Однако он, вероятно, отдавал себе отчет в том, что его неудачи на Востоке в какой-то мере были обусловлены непрочностью его власти в Африке. Действительно, его первый поход в Западный Магриб имел место после первой неудачи в Египте, и свое дальнейшее продвижение в глубь страны он начал после второго поражения, как бы сделав выводы из своих неудач на Востоке.

Молниеносный поход Абу Абдаллаха для освобождения своего учителя из Сиджильмасы открыл шиитам высокогорные равнины Магриба, где жили зената хариджиты; однако здесь их господство более чем где-либо оспаривалось, поскольку между победителями и побежденными были большие расхождения в вероучении, расе и образе жизни: хариджиты — против шиитов, зената — против санхаджа, кочевники, пастухи и скотоводы — против оседлых земледельцев. Вместе с А. Террасом можно считать, что по сути дела события, развертывавшиеся до конца X века во всей западной половине Магриба, имели в своей основе не столько борьбу за торжество шиизма или хариджизма, сколько за главенство зената или санхаджа; к этому следует добавить соперничество между фатимидской империей и омейядской Кордовской империей.

Начав военные действия, Обейд-Аллах напал на княжество Накур (Альхусемас), которое поддерживало прекрасные отношения с Кордовским эмиратом (917 год). Старый эмир Накура был убит, но многим членам его семьи удалось бежать в Испанию; несколько месяцев спустя они вернулись и при открытой помощи Кордовы с оружием в руках вернули наследство своих предков.

Это была только разведка боем; настоящее завоевание Дальнего Магриба началось в 922 году, когда Обейд-Аллах временно отказался от своих восточных планов. Под предводительством вождя микнаса Масалы ибн Хаббуса шиитские войска двинулись на запад и без особых усилий вынудили идрисида Яхью IV принять вассальную зависимость, затем захватили Сиджильмасу; вскоре Яхья, недостаточно послушный в глазах новых господ, был изгнан и заменен эмиром из племени микнаса Мусой ибн Абу-ль-Афией. Таким образом часть Марокко (районы Феса и Сиджильмасы) перешла при посредстве микнаса под протекторат Фатимидов.

Однако повелитель Кордовы, занятый подавлением мятежей, которые остались ему в наследство от деда, не мог быть безучастным к тому, что происходило на Дальнем Магрибе.