Шрифт:
Закладка:
Он не знал, что я ему не сестра. Я не знала, что мы будем делать, когда я расскажу ему об этом.
– Тормознем, – вильнул он самокатом в сторону.
– А что тут?
– Бабушки вдоль дороги.
– Ты не оговорился? Бабушки на трассе? Может, девушки?
Макс рассмеялся:
– Хочешь, чтобы я купил еще один курс психотерапии против геронтофилии [3]? Я полгода учил термин «неполнородные сиблинги» [4]. Вон, – кивнул он, не давая мне возразить, – цветы продают. Настоящие. Садовые. Я никогда не дарил тебе цветы, сеструха.
– Макс… – выдохнула я, устав одергивать его на каждом «сестринском» повороте.
– Гладиолусы, хризантемы, ромашки? Поддержим малый бизнес!
– Я не могу выбрать… – растерялась я, не зная, у кого же из бабушек купить.
Максим обернулся и махнул куда-то через дорогу. Я успела заметить белый минивэн, отъехавший от тротуара. Пара человек перебежали трассу, беря в кольцо и нас с Максимом, и бабуль с гладиолусами.
– Если не можешь выбрать бабушку на трассе, покупаем всех! То есть все цветы, – дал он указание своим людям, а мы продолжили свой путь, вернувшись к самокату.
– У тебя охрана? От кого?
– Кто знает, сколько у меня еще кузин или сестер найдется и будут ли они, как Алла.
– Будут ли они, как я?
– Не будут, – вильнул он так и ускорился, чтобы по инерции я завалилась ему на плечо, а потом на грудь, – таких, как ты, больше нет.
Максим пересек трассу и свернул во двор, останавливаясь около первого дома, смотрящего в сторону реки.
– Ты здесь живешь? – подняла я голову. – Обожаю этот район. Вон, – заметила я кафешку «Вермильон», – у меня в доме такая же сеть булочных. Я все время у них покупаю. Тоже поддерживаю малый бизнес.
– Теперь и я буду.
– Я про хлеб, если что, а не про покупку всей булочной.
– Спасибо за уточнение, – припарковал он самокат. – Пристегиваешь или так оставляешь?
– Так можно. Он заводится только от магнита в моем браслете, – продемонстрировала я перепаянный старый браслет от фитнеса.
– Пойдем, покажу, как живу. Холостой и одинокий.
– По понедельникам? Когда профилактический день для отдыха от свиданий?
– Сегодня же как раз понедельник! День общения с родней!
– Слушай, Макс… – попробовала я хоть как-то намекнуть о предстоящем разговоре.
– Прости, Кир! Больше не буду шутить про родню, обещаю! Все, все…
Он открыл дверь с домофоном, пропуская меня вперед. Мы поднялись на последний этаж чердака, который богатеи называют «пентхаусом», и он отпер дверь ключом, а не отпечатком ладони, как когда-то в кастрюльной квартире.
– Проходи. Обувь не снимай. Кухня слева, справа – все остальное. Свет не включаю, как ты просила.
Я вошла и сразу шарахнулась от трюмо у стены с трехметровым в диаметре круглым зеркалом.
– Ты чего?
Я уставилась себе под ноги:
– Не люблю зеркала…
– Серьезно? Завтра их здесь не будет.
Максим исчез, и в комнате за белой дверью с серебряным витражом что-то зашуршало.
– Вот! – вернулся он с огромным клетчатым пледом. – Закрою, как попугая.
– Этаж у тебя слишком высокий. Мне нравится ближе к земле. Женя помог арендовать классный вариант на втором.
Максим встал на мягкий пуф и накинул плед на зеркало. Мое сердцебиение сразу пришло в норму. К счастью, он не спросил, что это за ОКР с зеркалами (и с ложками) и почему я так среагировала.
– На балконе зеркал нет. Посидим там? Тебе чай или кофе? – предложил Максим.
Меня обдувал прохладный ветер. На балконе пахло свежестью, тополиным пухом и кофейными зернами – то ли из кафе, то ли с кухни Макса.
– Люблю, когда рядом вода, – вдыхала я смесь ароматов.
Макс спросил из распахнутого окна, пока жужжала кофемашина:
– Поедешь в выходные на пляж? Парни зовут. Девчонки тоже будут. Погоняем на вейкбордах за катером. Поможешь провести отбор подружки для меня на предстоящий сезон. Застрял в выборе между Настей «четвертый-размер» и Надей «попа-тверк»!
– Может, и поеду, – пожала я плечами.
– Только смотри! – выглянул он через форточку кухни. – С пацанами «микро-размер-мозгов-и-жезлов» знакомить не буду! Все они бабники, как я! Только я «макси». Я же все-таки Максим, во мне все – максимальное.
– И хвастовство на первом месте.
Он вышел на балкон, держа на подносе пару дымящихся чашек, полных до краев.
– Я должен блюсти честь кузины и отгонять от тебя новых журавлей! – хохотнул он, но понял, что на этот раз переборщил с иронией.
– Прости.
– Не извиняйся.
– Нет, я урод. Ты любила его. И, наверное, до сих пор… А я до сих пор… ну ты и так уже слышала. Все. Молчу. Забудь. Обещаешь, что забудешь мои слова?
– Про сестру, – кивнула я, – забуду. И ты забудь. Не знаю, как сказать. Может, прямо? Без прелюдии?
– Девушки обожают мои прелюдии… Молчу!
– Тогда прямо, – выдохнула я. – Ты мне не брат. Мы не родственники. Вообще никто. В смысле, генетически мы совершенно чужие. Я хотела как-то подготовить тебя, но не получается. Ты все шутишь и шутишь про родство…
Поднос в его руках накренился, и обе чашки заскользили по серебру, как я когда-то скользила на коньках по льду. Кофе сорвалось водопадами на мою одежду.
Отбиваясь от чашек, я обожгла ладони. Осколками фарфора царапнуло по щиколоткам.
– Черт! Быстрее под холодную воду!
Я перешагнула битое кофейное месиво.
– Где ванная?
– Иди за мной. Стой! – остановил он меня у двери. – Там зеркало. Сейчас. Секунду!
Максим захлопнул перед моим носом дверь. Через мгновение он вынес замотанный в халат прямоугольник – судя по звуку, что я слышала мгновение назад, – оторванную зеркальную створку, которой закрывают полки.
– Спасибо. И, – остановилась я на секунду в проеме, – спасибо, что не спрашиваешь.
– Я хочу, – опустил он поклажу на пол, – спросить про другое. Но потом. Давай сюда.
Максим крутанул холодный кран, и я вытянула ладони под остужающий поток. Он намочил полотенце, опустился на колени.
– Нужно снять легинсы. Холодный компресс успокоит кожу.
Если бы я сняла сейчас легинсы, мои трусы оказались бы напротив его лица.
– Я сама, – забрала я полотенце.
– Да… конечно… я закажу новые шмотки.
– Не нужно! – кричала я ему в спину, когда он выходил из ванной.
– Тогда ты или поедешь домой в белье, или заночуешь здесь, пока твои не высохнут. Сорок четвертый размер? – заглянул он, одновременно стуча.
Его взгляд юркнул по моим обнаженным ногам, и дверь снова с силой захлопнулась.
Когда боль от ожогов немного утихла, я замоталась банным полотенцем от пояса до пяток
