Шрифт:
Закладка:
Минус — перевоз рабочих и мастеров, опять же устроительство их там, а это, значит, каждой семье по избе с земельным участком. Нет, разумеется, можно построить рабочее общежитие, чтобы они так мучались, дескать, я же вам жалованье плачу, перемогнетесь. но не надобно так, православные все же. И потом, они со своих земельных участков столько продадут мне же, за год избы окупятся.
Зато больших плюсов масса, видно даже невооруженным глазом:
Во-первых, значительно сократится перевоз угля и совсем руды. И если раньше он думал вводить на речную линию еще три парохода и, как минимум, десятка барж, то теперь, пожалуй, вдобавок к имеющимся еще пароход и пяти — шести барж. Такая экономия!
Во-вторых, экономия места, как это не прискорбно звучит. Санкт-Петербург — город приморский и частично находится на островах. Нет, конечно, земли много и никто не ограничивает, поселяйся хоть в двадцати верстах. И мотайся пешком и на лошади каждый день. Лично Дмитрий хотел держать завод компактно, на одном острове, но тогда возникал вопрос размещения ремесленной школы. Участка для нее не было совсем.
А так на собственно завод привозили бы само железо и частично угля, плавали бы частично железо в сталь, а остальное бы штамповали и чеканили, так же, как и в сталь. Решено, надо идти к государю Петру Алексеевичу.
Видимо, последнее он сказал в слух, поскольку чья-то рука крепко хлопнула по плечо и очень знакомый голос благодушно сказал громко (иначе бы его не услышали):
— Можешь не ходить, я уже давно здесь. Что хотел, камрад?
— Э-э… — растерялся Дмитрий. Царь-то здесь как оказался, хоть бы предупредил несчастного владельца, черт возьми!
Стоит позади со своим верным ординарцем Ванькой Бутурлиной. Может, чего хочет утащить, как с ним будешь спорить? А то полностью взять под государство. Как его, секвестрировать?
Хотя, что это он, его же не арестовали, не преследуют, как какого боярина!
— Вот, государь, думаю, соображаю, что мне делать, металл ведь по-прежнему остро не хватает. Ты тоже горюешь, раз пришел ко мне?
— Эк! — пытался возразить чего-то Петр, но в это время в одной из домен сварился металл, рабочие засуетились, зашумели. Дмитрий знаками показал, что им надо лучше выйти на свежий воздух, там и дышится лучше, и говорить, не надо надрываться.
Царь тоже знаками показал, что не против. Они втроем — Дмитрий, Петр и Бутурлин — вышли из тесного помещения цеха.
Петр широко вздохнул свежего воздуха. После закопченного, маленького здания с неприятных для непрофессионалов запахов это было очень пользительно.
— Так вот я тебе что говорю, камрад, — повторил Петр попытку объясниться, — я царь, у меня на шее государство, а предприятие это твое. Ты должен думать, искать пути выхода, а уж я буду тебя подгонять. Что надумал, как увеличить металл?
Петр требовательно и нетерпеливо посмотрел на Дмитрия. Тот лишь вздохнул. В общем-то, правильно, он промышленник и собственник, он и должен искать, как увеличивать производство продукцию.А он и не против, да вот государство должно помочь.
Рассказал предложенные меры, попросил помощи. В принципе, на уровне государства немного, а он сам не сможет даже как подполковник гвардии.
— Все? — подозрительно прищурился Петр, — денег просить не будешь?
— А что, можно? — удивился Дмитрий, — этого мы всегда могем! Денег много не бывает, особливо на халяву.
— Только заикнись, — шутливо, но в тоже время многозначительно пригрозил кулаком Петр, — много вас таковых ходит. Государство же одно, денег у него не так много, как хотелось бы. Где фляжки для гвардии, денег я тебе дал!
Теперь уже закряхтел Дмитрий, осветил собственные проблемы:
— Фляжки-то не из воздуха будут делаться, металл нужен, сейчас вон в одной из домен железо выплавили, сколько-то сделаем.
— Вижу, что трудно, но делай. Фляжки — не клинки, но тоже всем нужны. Федор Апраксин тоже уже сегодня плакался. В море-де холодно и сыро, а пить морскую воду не будешь. И кроме бочек на корабле очень нужны фляжки на каждого матроса и офицера. Еще и армейские генералы начнут плакаться, что и им манерки потребны.
— Штатские тоже просят, очень де удобны такие фляжки, — нехотя поддакнул Дмитрий, — умоляют хоть одну продать, деньги суют.
— Знаешь уже? — слегка удивился Петр. Не особо, правда. Всегда так в России, сначала в гвардии, потом в армии, а уж потом и в штатском обществе. Все хотят удобное и хорошее, не одни офицеры гвардии.
— Завтра к вечеру у меня встреча в гвардии, — между тем объявил царь, — и хорошо хотя бы офицерам дать фляжки с твоей водкой. Все равно ведь просить будут. Как мне накануне тяжелых боев им отказывать? Ежели не дашь, хоть первое, хоть второе, тебя отдам, пусть твою кровь пьют вместо водки!
Петр шутил, но как-то не весело, поэтому тему не поддержал, лишь повторил просьбу помочь по людям в ремесленную школу.
Царь, уже уходя, обещал. Собственно, это действие было выгодно всем. И заводу Дмитрия, который с годами получит профессиональных рабочих, и городу, который, наоборот, избавится от беспризорников, воришек и прочих беспокойных людишек. Сколько уж их набежало, просто жуть. Ладно, пришли с родителями, которые, кто умерли, кто в бегах, не до ребятенок. Так ведь сами бегут, будто медом здесь намазано.
И даже для самих беспризорных ребят, а Дмитрий хотел брать всех — от самых маленьких, в пять — шесть лет, до уже практически взрослых а четырнадцать — шестнадцать лет. Заводу все подойдут, благо ведь, не надо думать, что из даже сравнительно большой столице много таких парнишек. Сотни полторы — две удастся поймать, не больше. Минус еще увязка — усушка — кто убежит, не ужившись на заводе, а кто умрет, от голода, холода, повреждений. Увы!
Но, главное, нАчать. В этом году если получится получать несколько десятков, максимум сотни, то в последующем он точно наберет ребятенков. И не только из беспризорников, из своих крестьянских детей, их ведь много, даже у зажиточных семей возникает проблема прокормить, особенно в голодный год. Сами принесут, если пообещаешь кормить.
И конечно же, отдельная статья — дети самих рабочих. Эти, с малолетства находившиеся у горна и станка, само — собой
