Шрифт:
Закладка:
— У меня еще болит голова! — влезла в разговор Даша. Ее голландский был не то чтобы хорош, попаданец сам знал его отнюдь не прекрасно, чтобы оценивать, но понимал ведь!
А их разговор шел на голландском языке, в России малоизвестным. Хотя, разумеется, при Петре I число знающих иностранные европейские языки резко увеличилось, новсе же услышать княгиню было совершенно неожиданно. Испанец даже перевел взгляд с раны на ее лицо.
— Ха! — произнес Дмитрий тоже на голландском, — моя жена княгиня Дарья Хилкова. Помимо знания голландского, она еще корабельный подмастерье (the ships apprentice) и громкий бретер.
Мигель не то, что не поверил, он, похоже, даже не понял. Даже в европейских странах, кичившихся своей цивилизованностью, женщины и не думали об оружии. А тут в варварской России…
— Вы видели рану у царя? Это сделала она. А вот эта рана — ответ мин херц Питера, — объявил он тогда.
Испанец, уже замотавший рану, тут же ее размотал под предлогом покрытия его мазью. Ах он такой забывчивый, mijn mooie prinses.
Даша, нахмуренная от боли в ране от резких движений, потом немного расслабилась. Мазь была очень как хороша!
После ухода испанского врача они немного поулыбались. Очень уж смешно он удивлялся. А вообще Мигель, как настоящий испанский дворянин, проявил благородность. Прекрасно понимая, что означает подведение его к царю. Ведь европейских врачей в России было уже достаточно много и все «хлебные» мастера были уже заняты, он отказался от гонорара и обещался регулярно осматривать раненую княгиню.
Дмитрий деньги, разумеется, насильственно вручил, а от визитов поблагодарил. А уж потом, оставив Дашу со служанкой, он покинул родимый дом. Его ждала пора еще метреска Марта, в недалеком будущем жена и царица, а в конце жизни — императрица. Как тут не поклонишься!
Марта, хотя и жила в том же домике, но официально в другой комнате, как слуга. Ее лицо встречало нового гостя интересным сочетанием раболепия, как простой служанки, и гордой спесивости, как любовницы самого царя, который дарил ей драгоценные подарки и деньги, и говорил в постели красивые слова. А совсем недавно стал говорить о венчании. Конечно, после принятия православия, но ведь она и не против!
И все-таки она оказалась в полном раздрае, когда князь роскошно поцеловал ей руку, как благородной даме. Они, естественно знали друг-друга, царский двор в первой четверти XVIII века, впрочем, и в XIX столетии был относительно небольшим. Это вам не многомиллионная Москва XXI века. Хотя и там можно встретиться совершенно случайно.
Ну, а при дворе Петра I встречались, если и не как близкие родственники, хотя были такие, но как старые знакомые. Именно так Марта неоднократно виделись. И, как галантный мужчина, он неоднократно дарил ей подарки, то часы, то золотые безделушки, а то, по простоте душевной, то тушу теленка, а то и бочонок крепкой водки.
При этом о сексуальности (или как там называлось в XVIII веке) речь и не нашло. Наоборот, Дмитрий подчеркивал о добронравственных отношениях, а царь Петр, помня о любовных отношениях князя с его женой, молодые супруги и не скрывали свой романтический период.
Но так он еще не встречал. Ах, она даже почти забыла о злости на жену князя Дарью и, отчасти на самого князя. Впрочем, на последнего вряд ли. Разве на такого молодца можно долго злиться?
А Петя только уснул, — протянула она, — к нему приходили господа офицеры из гвардии. Так его утомили, едва выгнала. Так что сейчас будить никак!
Марта подумала, что князь обидится, разозлится, начать творить всякие гадости и Пете опять придется рубить голову, хотя именно эту жаль.
Но князь ничуть не обиделся, даже обрадовался:
— А я, ваше царское величество, пришел больше к вам!
— Это как же ко мне, если жена твоя так ранила Петеньку! — недоверчиво сказала Марта, — и сама ведь не приходит, зараза такая! И не царское я величество, простая служанка!
Глава 9
Бабские сказки, нет, давайте по-интеллигентному, женская психология — страшная вещь. Придется давить хамон, нет, опять ио-лучшему, учитывать нервы и успокаивать.
— Ваше царское величество! — объявил Дмитрий Марте, — наш государь Петр Алексеевич неоднократно желал на вас жениться, а воля царя для меня как пожелание Бога. Ну, а как известно, жена царя является царицей. Так что обращайтесь к государя, но вы для меня теперь царское величество и не пытайте меня сбить!
Все это Дмитрий не сказал, а как бы определил перед батальоном гвардии, как гвардии подполковник. Ну, или перед командой инвалидов, если реализовывать текущую действительность. Только не громко и зычно, а мягко, но властно.
Марта аж порозовела. Кому же не будет приятна похвала, а уж такая похвала, когда тебя и замуж дают за своего мужчину, и за царский престол ставят, так и за сердце берет! Ничего не сказала, только сделала книксен. Дескать, я еще не царица, но за пожелание спасибо!
— Что же касается жены моей Даши, то она теперь тоже лежит на постели, убивается и от физической раны и от морального ущерба. Сама не понимает, как она так смогла ранить царя, — Дмитрий понизил голос, как будто их подслушивали, — вы, ваше царское величество, ее, как женщина, поймете, у нее происходил период перед теми днями, когда все нервирует и заводит. Даже то, что перед ней государь, не остановил, тут ведь не голова думает, а тело. Вот и поехало, а теперь и государя уложила и сама кое-как лежит.
Отмазка была, если по мужскому разумению, так себе. Но Марта, действительно женщина, и не ухмыляется, как мужчина, а тоже страдает, и она аж посветлела. Княгиня, оказывается, тоже страдает и, хи-хи, в те же дни!
Дмитрий подождал, посмотрел на реакцию, и начал дальше «ковать железо», уже громче пояснив:
— Находясь на постели в жутком состоянии, понимая, что и тебе тоже не хорошо, она из-за жалости и стыла умоляет взять свои золотые украшения.
Он положил перед хозяйкой золотые колечки, цепочку с нашейным украшение и длинные серьги с сапфирами.
По-видимому, он поспешил за своими пояснениями, поскольку даже простая женщина Марта позволила слегка усомниться:
— Что-то ты сказал, что они уже ношеные, а что тогда они выглядят, как изначально новые?
И посмотрела на князя Хилкова, как на обманщика и
