Шрифт:
Закладка:
Кролик-заяц пропал и перестал появляться. Исаак подождал несколько минут и сам не понимал, на что рассчитывал, стоя здесь и тратя драгоценное время. Отвернувшись посмотреть на часы, Исаак осознал, что до начала занятия у него оставалось каких-то жалких пять минут, и сегодняшние планы быстро найти библиотеку, а потом успеть на учебу, посыпались прахом.
Перед тем, как двинуться дальше либо в библиотеку, либо в лазарет (махнув на занятия рукой), Исаак решил посмотреть напоследок в окно на странный подлесок… и вскрикнул в ужасе. Там, во всю площадь окна на него смотрели два огромных ужасающих красных глаза, буравящих его, как будто хотели схватить и растерзать на месте, но это хлипкое деревянное окошко было единственной преградой к этому. Перед глазами опять начинала появляться рябь, и красная пелена стремилась перекрыть весь взор.
Исаак начал поспешно протирать глаза, но ужасное зрелище не уходило. Тогда он обернулся в поисках помощи у проходящих мимо студентов, но все спешили в аудитории на первое занятие дня, не обращая никакого внимания на Исаака и уж тем более на непримечательное окно, к которому никто никогда в жизни не подходил.
На этот раз вместо жара Исаака охватила ледяная дрожь. Он попятился от окна и взора, следящего за ним, и пустился бежать куда подальше. К его несчастью и без того подводившие утром ноги и в этот раз не выручили. Вместо стремительного бега он еле ковылял по коридору, как зомби, и лихорадочная дрожь пронизала все тело, сковывая и движения, и разум.
Прозвенел звонок, сигнализирующий о начале занятия, однако он звучал не обычным трезвоном, а чуть ли не выл, как сирена, и к горлу Исаака начинала подкрадываться тошнота. «Нужно добраться до туалета», - с отчаянием подумал он, оглядываясь в поисках ближайшего места.
- Смотрите! Я нашел этого урода! - раздался голос откуда-то спереди. Исаак поднял голову и сфокусировал взгляд, который то и дело норовил уплыть в мутные силуэты. К его и без того возросшему ужасу добавилась паника от вида бегущих на него парней, над которыми он надругался утром с помощью блевоты и неизвестной грязи.
Собрав последние силы, Исаак начал нелепо улепетывать от них в поисках помощи. Он смутно осознавал, что они догонят его меньше, чем за каких-то жалких десять секунд. Звонок-сирена ревел, не переставая. Голову раскалывал тяжелый стальной молот. Взор метался вокруг в пучине неясных образов. Все тело гудело и тяжелело с каждой секундой, наваливаясь на трясущиеся, готовые вот-вот подкоситься, ноги.
От безысходности, Исаак, задыхаясь, толкнул наугад первую попавшуюся дверь у себя на пути. Дверь поддалась, и Исаак вывалился в помещение лабораторной, которая была практически полностью заполнена разговаривающими между собой студентами, ожидающими прихода профессора. Исаак успел попасть на свое занятие. Сирена стихла. Начиналась учеба.
Глава 3
Исаак неловко поднялся с блестящего, сверкающего лимонно-белого плиточного пола и на чистом автоматизме направился к ближайшему гардеробу, где снял с вешалки первый попавшийся лабораторный халат сизого цвета, надев его на себя. Он неуклюже начал пробираться между рядами сидящих за длинными приборными столами студентов, которые с нетерпением ждали появления преподавателя. Вскоре Исаак нашел себе скромное место в уголке помещения рядом с уборочными средствами: очистительной пушкой, веником, шваброй и ведром.
Лишь спокойно сев на достаточно жесткий стул за отдельный, отдаленный ото всех стол, Исаак понял, что он в безопасности. Боль и усталость странным образом отступили, как будто испугались этих непонятных высокотехнологичных приборов. Все волнение, вся дрожь, страх и тревога куда-то испарились — такое ощущение, словно Исааку на время занятия заморозили всю его хандрящую и дающую сбои нервную систему, чтобы дать небольшую передышку. Где-то на фоне стройный саксофон наигрывал успокаивающую мелодию.
«Я что, в чистилище? Тогда почему это обычное, унылое для меня занятие, а не привычный берег у моря? Ну, хоть с музыкой тут не прогадали. Наверное, либо я действительно в каком-то странном аналоге чистилища, либо я просто сошел с ума от переутомления и жара, а все это — проекция моего воспаленного сознания на страшный материальный мир снаружи. На самом деле я валяюсь в грязном темном коридоре, и меня пинают трое парней своими роскошными и блестящими (ну, кроме одного) ботинками, и никому до меня нет дела, даже Петру. Или вот еще, даже интереснее: я стою, как истукан, безмолвно глядя на обычное неприметное окно, где от ветра склоняются, раскачиваясь в разные стороны тоненькие худышки-деревья, но в моих глазах отражаются не они, а отражаются другие глаза, и я в ужасе от одного их вида, но прикован к пыльному полу, и прохожие не обращают никакого внимания. А может, я просто сплю еще в своей кровати, и все это — от моего пробуждения в пять часов утра до настоящего момента — очередной кошмар, который я забуду, проснувшись среди ночи? Но это не типичный кошмар, потому что он должен был прерваться на моменте, когда меня обнаружили парни, и я чуть ли не стал падать в обморок, но вот - сижу тут в спокойствии, умиротворении и под прекрасную музыку, а все еще не просыпаюсь. Попробую ущипнуть себя побольнее, вдруг, это не сон...Черт, а это достаточно неприятно. Что ж, какую-то боль я чувствую, однако в других своих снах я никогда так не делал, поэтому не знаю, работает ли такой метод на самом деле. В любом случае, если это не сон, и я по счастливому стечению обстоятельств попал именно в ту аудиторию, в которую мне нужно было, и мой организм дал некоторую заморозку многим сложным процессам, происходящим в моем слабом теле, то мне остается сделать только одно. Где мой огрызок карандаша? Мммммм, забился в самую глубь рюкзака. Хорошо, достал. В тетради еще есть место? Напишу в конце, чтобы точно найти этот фрагмент потом. Так — 3786...Подняться по лестнице на второй этаж с восточного крыла...повернуть налево...»
Помещение лаборатории было освещено не ярким, но довольно теплым ламповым светом. Здесь не было окон, лишь на столах небольшие светильники давали приятное ощущение уюта вкупе с расслабляющей музыкой,
