- Что это за символ? Никогда не видел такого цветка, - спросил Исаак после того, как Алиса в очередной раз сделала свои пометки.

- А, это...это мой персональный трилистник...Скажем так, он символизирует три стадии моей жизни, и сейчас я прохожу одну из них. Так сказать, срединное состояние... — чуть печально улыбнулась Алиса. - Большего я тебе не скажу, но если внимательно присмотришься к листкам, то поймешь, что они не такие одинаковые, какими кажутся на первый взгляд.

В самом деле, после того как Исаак чуть напряг свой взгляд, он увидел, что один лепесток был более изогнут, другой более прямой, а третий находился в полупозиции между ними, и про него нельзя было сказать что-то определенное. Однако все различия лепестков в форме были настолько не значительными, что только сильно вглядываясь, можно было их найти, при этом у Исаака от такого наблюдения начало резаться в глазах, и он искренне не понимал, зачем было так заморачиваться, а не сделать их всех просто симметричными.

Сама Алиса про себя мало что рассказывала. Так мало, что Исаак задумался, уж не специально ли она на себя примеряет некий ореол загадочности, либо же просто считает недостойным делиться с ним личной информацией про себя.

Так или иначе, Исаак смог вытянуть несколько деталей у Алисы про ее жизнь. Возможно, это было небольшой платой за то, что Исаак так охотно делился информацией про себя. У Алисы были богатые и очень успешные на материке родители, и больше про них она не ничего не сказала. Алиса была мегауспешна в учебе - все преподаватели ее хвалили и ставили в пример многим студентам (но не Исааку, он был потерян для них). Между тем, про учебу Алиса говорила очень обыденно, как про завтрак, чистку зубов или обычную прогулку: было ясно, что учеба не доставляет ей никаких проблем, но и каких-то фанатических чувств не вызывает. Нужно сделать, выучить, понять и овладеть знаниями — значит, Алиса это сделает, потому что она это может, и этого требует общество от нее. Каждый день Алиса меняла свою одежду, и никогда не носила одно и то же, причем одевалась она всегда очень стильно - не то, что парни смотрели ей вслед, присвистывая и боясь шелохнуться, но и даже девушки негласно признавали ее вкус и превосходство в плане стиля, грации и аристократичности. За прической Алиса всегда следила и свои длинные роскошные волосы держала в безупречном состоянии. Иногда в этих волосах проскакивали несколько полосок серебристого цвета, но таким образом Алиса привносила разнообразие в свой облик, и, надо признать, у нее это получалось.

Смеялась Алиса редко, но если Исааку все же удавалось ее рассмешить, то это был звонкий, но в меру деликатный смех, который обнажал ряд ее белоснежных ровных зубов и заставлял несколько маленьких слезинок из таинственных глаз скользить по бархатным, полными жизни, щекам. Иногда, правда, взгляд у Алисы становился непривычно жестким и злым, и Исаак в такие моменты сильно себя корил за то, что ненароком сделал что-то не то, при этом сама Алиса его утешала:

- Успокойся, это чисто мой нервный тик. Иногда на меня находит тоска и некоторая злость от нереализованных планов, и я становлюсь «не той», но это быстро проходит, и твоей вины здесь нет нисколько.

На немой вопрос про нереализованные планы Алиса лишь печально качала головой, улыбаясь куда-то в даль. Исаак думал познакомить Алису с Петром, однако каждый раз в глубине души у него загорался нехороший темный огонек, который подсказывал ему не делать этого. Ревность, зависть, не желание отходить на второй план и отдавать первенство харизме Петра — Исаак не знал, лишь догадывался, что, скорее всего, это совокупность всех этих чувств. Один раз его все-таки заела совесть, и Исаак, собравшись с духом, предложил Алисе познакомиться с его единственным, и, возможно, лучшим другом (до Алисы), но она лишь равнодушно пожала плечами и сказала:

- Можно, конечно, но зачем? Мне интересен только ты, и не думаю, что в ближайшее время будет кто-то интересен еще.

Конечно же, после таких одновременно окрыляющих и сбивающих с ног слов, Исаак и думать забыл о Петре, хотя ему немного было грустно от того, что Петр так надолго загрузился в своем проекте и даже не интересовался личной жизнью друга.

Так прекрасно прошел практически весь декабрь. Новому году в институте не придавали особого значения. Лишь специалисты и профессора делали уведомления на занятиях о том, что наступил новый год, а с новым годом приходят и новые знания, поэтому самое время поднапрячься и с новыми силами ринуться в новое будущее с М-энергией.

Под конец декабря Исаак с Алисой возвращались с лекции по М-программированию остаточной материи. На улице, не спеша, падал большими и легкими пушистыми хлопьями уютный снежок. Уже вечерело, и к окнам солидной походкой подошли сумерки. Чуть засветились фонари в коридорах, подсвечивая путь группкам и парочкам студентов разных полов, которые спешили на сытный ужин или уединиться друг с другом в жилых комнатах.

Исаак давно хотел признаться Алисе. Он понимал, что навряд ли получит положительный результат, однако, по крайней мере, при таком исходе он потребует честного ответа, зачем тогда он нужен Алисе. Все-таки надежда порою делает с людьми как страшные, так и великие вещи, пусть и допускает зачастую лишь крохотные шансы на успех, но все же, как ни крути - допускает.

Они шли по малолюдному первому этажу в месте, неподалеку от информационной стойки. Алиса отошла на пару-тройку метров вперед, и, немного замедлившись, Исаак собрал всю свою волю в кулак и перешел в наступление:

- Алиса, я давно тебе хотел сказать, но все не решался, в общем, я понимаю, что это прозвучит очень тупо и слишком банально, однако, я решил больше не откладывать и признаться тебе в одной вещи, которую ты, вероятнее всего и так знаешь, и я пойму, если получу отказ, но хотя бы надеюсь узнать, чем я достоин такой чести быть рядом с тобой все это время, и надеюсь на максимальную честность и полную искренность с твоей стороны…

Тут Исаак остановился, с изумлением обнаружив, что Алиса его даже не слушает. Она остановилась посредине коридора, застывшая и прекрасная, как всегда, как будто местная античная богиня решила спуститься с вершин своего пантеона, чтобы попозировать здешним смертным. Исаак даже здесь, отпустив