на этой основе определилось наше русское национальное самосознание. Теперь, когда ввиду совершившегося перелома в нашем политическом строе, наше народное самосознание особенно нуждается в просветлении своих основ, принесена неведомо зачем тяжелая жертва в ущерб народному делу. Те люди, которым было вверено верховное руководство делом русского просвещения, отказались в системе высшего образования от того элемента, который дает ему силу и мощь в Западной Европе. Устранение греческого языка из программы среднеобразовательной школы является добровольным принижением нашего просвещения перед тем его идеалом, который живет и действует в Западной Европе. Ущерб, причиненный делу просвещения, ставит печальную перспективу для нашего будущего. Хотелось бы надеяться, что рост русского самосознания и просвещения, а также более глубокое ознакомление с историей просвещения на Западе, вызовут в русском обществе сознание потребности восстановить на нашей родине то первенство греческого гения в системе высшего образования, которое водворила у себя Западная Европа. Быть может, поймем и мы, русские, как понимают в Европе, что не в последнем слове современника, а в первом слове эллинов заключено творческое начало высокой европейской науки и культуры. Что же до системы образования, то здесь желательна и возможна дифференциация, а не нивелировка и опрощение.

Возвращаясь от этих мыслей к лежащему перед читателем тому Истории Византии, я должен высказать сожаление, что мне удалось приложить только две карты: общую карту Римской империи, заимствованную из издания: Spruner-Sieglin. Atlas antiquus, и уменьшенную копию прекрасной карты Балканского полуострова из неоконченного издания: Kiepert. Formae orbis antiqui (Berlin, 1894). План Константинополя заимствован из путеводителя Meyer’а, а разрез стен из книги: Millingen. Byzantine Constantinople (London, 1899).

Так как я заботился и о внешнем виде моей книги, то мне очень досадно, что в напечатанном тексте оказались опечатки. В приложенном списке опечаток три, особенно мне досадные выделены разрядкой, и я прошу читателя устранить их из текста, раньше чем читать его[96]. Хотя, благодаря любезной помощи студента К. А. Езерского, я имел в руках полный список опечаток, но воспользовался им не вполне, оставив без внимания погрешности в знаках препинания, которые попадали иногда не на свое место, а также и неисправности в греческих ударениях и придыханиях. Непривычка наборщиков к греческим буквам и сбитый шрифт, к тому же и смешанный, лишали меня возможности добиться успеха в этом отношении, а затяжка с корректурой увеличивала стоимость издания. «Минула лета Ярославля», когда греческая речь не была чужда в нашем Киеве...

Расходы по изданию принял на себя Университет св. Владимира, которому я считаю долгом выразить свою сердечную признательность.

Юлиан Кулаковский

11 мая, Natalicium Novae Romae. 1910

Киев

ВВЕДЕНИЕ

СУДЬБЫ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ

Рим на заре своего существования был городом. Царственный ход истории Рима превратил этот город в мировое государство, охватившее широким кольцом весь бассейн Средиземного моря. Республиканские учреждения, с которыми Рим начал свою победу над миром, обветшали в процессе приспособления к новому положению государства, и борьба политических партий, начавшаяся с Гракхов, привела республику к полному крушению. Соперничество Мария и Суллы открыло эру попыток водворить начало единоличной власти в государстве, и длившаяся в течение двух поколений кровавая борьба закончилась победой Августа над Антонием. Объединив в своих руках верховное командование военными силами государства, Август определил свои отношения ко всем сферам государственного управления и упрочил миродержавие Рима. Обеспечив границу империи по течению Рейна, он отодвинул ее до линии Дуная на севере и своей твердой политикой в отношении Востока достиг того, что парфяне возвратили знамена Красса и признали границы империи на верхнем Евфрате. В течение продолжительного срока своего правления Август водворил принцип единоличной власти в римских государственных учреждениях и начал собою первую династию римских императоров, которая закончилась в лице Нерона. Вслед за тем начались военные революции, и страшное кровопролитие обагрило Италию. Только четвертому претенденту на наследие цезарей, Веспасиану, удалось утвердиться во власти и дать Риму вторую династию. Дворцовая революция 96 года положила ей конец, и возвышение старого сенатора Нервы обошлось без междоусобной войны. Преемственность власти продолжалась затем путем усыновления до Марка Аврелия, оставившего трон своему сыну Коммоду. Убийство Коммода в 192 году повело к кровавой борьбе за императорский венец между тремя претендентами, и победа досталась Септимию Северу. Его сын Каракалла и два родственника по жене, Бассиан (Элагабал) и Александр Север, продолжили династическую преемственность. Максимин, убийца Александра, начал собою тяжкое мутное время непрестанных военных революций. В армии проявился провинциальный патриотизм, и в течение десятилетий империю раздирали на части многочисленные претенденты на императорский венец. Идея единства империи была, однако, так прочно внедрена в сознание тогдашних поколений, что ее не пошатнули все «тридцать тиранов», как назвали по литературной традиции римские историки кратковременных самозванцев, и законным императором считался только тот, кого признавал римский сенат. Военному гению Аврелиана удалось восстановить единство империи и вновь подчинить сирийский Восток, обособившийся в отдельное царство вместе с Египтом.

Спустя пять лет по смерти Аврелиана, в течение которых сменилось пять императоров, верховная власть досталась Диоклетиану (284 г.). Войны шли в ту пору на всех границах империи, и так как император был, по необходимости, главнокомандующим своей армии, то Диоклетиан пришел к мысли разделить империю. Он избрал себе товарища, которому предоставил равную с собою власть с тем же титулом. Сохранив за собой Восток, он отдал ему Запад. Двух августов во власти знала империя и раньше. Так было при Марке Аврелии во II веке, при Гордиане и Филиппе — в III. Но замещение трона двумя лицами не вело тогда к территориальному делению империи на две части, как случилось теперь в силу неблагоприятных внешних условий. Непрерывные войны на границах побудили Диоклетиана дать новую организацию преемства верховной власти. Не имея мужского потомства, он избрал своим цезарем, т. е. наследником, чужого человека и заставил сделать то же самое своего товарища. Оба цезаря были избраны из людей, имевших уже военные заслуги, и получили самостоятельное командование в отведенных им территориях. Одновременно с тем Диоклетиан провел новое административное деление империи на префектуры и целый ряд реформ в сфере государственного управления. Блестящие военные успехи Диоклетиана и Максимиана подняли престиж империи и обеспечили ее единство. Отпраздновав 20-летие своей власти, Диоклетиан сложил свой сан и заставил сделать то же самое Максимиана (1 мая 305 г.). Прежние цезари, Галерий и Констанций Хлор, сделались августами, и Галерий назначил двух цезарей. Но система преемства верховной власти, отрицавшая принцип кровного родства, не удержалась в силе.