Шрифт:
Закладка:
– Не хочется что-то... – пожимаю плечами.
– Очень вкусно, – в диалог вмешивается Дамир. Улыбается. – Давно я не ел такой вкуснятины.
Теперь удивляюсь я. Вкуснятины? Обычный запечённый картофель, мясо, салат из овощей. Ничего особенного.
– Анита так и не научилась готовить? – ухмыляется Давид.
– Нет.
– Ну, да, – вздыхает Давид. – Кухня и сестра – несовместимые понятия. Сочувствую, брат.
Дамир натягивает на лицо фальшивую улыбку:
– Нормально. Еда – не самое главное… – говорит, а сам смотрит на меня. – Спасибо, Диана, за ужин. Здоровья твоим рукам.
Я краснею, как красный помидор. Киваю головой. Молча поднимаюсь со стула. Беру тарелку и иду к раковине.
Не смотреть. Нельзя!
Опасно.
Начинаю мыть посуду. Увеличиваю напор воды в кране. Сильнее. Лишь бы не слышать мужской разговор.
Минута. Две.
В глазах щиплет от солёной влаги.
Не плакать.
– У тебя всё хорошо? – низкий голос, как двести двадцать по оголённым проводам.
Роняю стакан. Посуда разбивается на осколки. Собираю. Один осколок слишком острый, мелкий. Он режет палец до крови, а ощущение, будто…
Кровоточит сердце.
– Поранилась… – Давид разворачивает к себе лицом. Берет мою руку и подносит к губам. Слизывает капельку крови на указательном пальце.
Я смотрю на него и дышу через раз. Это выше меня. Сильнее.
Боковым зрением улавливаю взгляд из-под опущенных ресниц. Дамир. Сидит на прежнем месте и наблюдает за нами. На его лице дрожит мускул, на шее пульсирует желвака. Вижу, хочет что-то сказать, подняться на ноги, но сдерживается. Просто тянется рукой к бутылке с пивом. Припадает к горлышку губами. Пьёт жадно, не останавливаясь.
– Друг, у тебя есть что-то покрепче? – спрашивает Дамир, отрывая Давида от весьма странного занятия – целовать мой палец.
– Виски. Коньяк. Водка, – отвечает Давид, оборачиваясь.
– Давай. Всё, – ухмыляется Дамир.
Давид целует меня в щеку, говорит, где взять пластырь и выходит из кухни, чтобы принести из бара алкоголь.
Мы остаёмся наедине.
Я не смотрю. Боюсь.
Дышу трудно. Поверхностно.
На языке крутится тысяча слов, но я молчу. Онемела. Рыба, а не человек!
В кухню возвращается Давид, держа в каждой руке по бутылке.
Чёрт…
Сегодня они точно напьются и только одному богу известно, чем закончатся подобные посиделки.
– Я пойду, – обращаюсь к Давиду. – Позвоню маме.
– Передавай ей привет, – отзывается Давид. – И пусть поцелует Саньку. От меня...
Дамир
Динка уходит, а я...
Сижу на стуле, ощущая, как переворачиваются все внутренности.
Санька? Поцелует?!
С лица сползают краски. Бледнею. Во рту образовывается ком. Горло сжимает оковами.
Почти задыхаюсь...
Тянусь к змейке на спортивной кофте. Расстегиваю её, снимаю кофту и остаюсь в одной футболке.
Жарко.
– Не хочу вмешиваться, – захожу издалека.
– Говори, – кивает головой Давид и хватает со стола бутылку вискаря. Открывает её, затем наполняет бокалы. – Ну, спрашивай, что хотел. Вижу же...
– Санька, – выдыхаю. – Это кто?!
Давид улыбается. Смотрит на меня, щурит глаза, обдумывает что-то.
– Сын, – коротко отвечает.
В голове стучит молот. Бьёт. Бьёт...
Опрокидываю в себя весь бокал виски. Не закусываю. Молча беру бутылку. Наполняю стакан. Снова набираюсь алкоголем.
– Чей? – еле выдавливаю из себя.
– Наш.
Наш? Звучит неоднозначно, но пугающе.
– Не понял, – качаю головой.
– Что именно ты не понял? – ухмыляется друг, точно издеваясь.
– Наш. Я не понял этого слова.
– Мой. Дины.
– Да ладно? – выгибаю брови. – Когда успели? Не может быть!
Не верю, что говорю это вслух.
– Саша мне не родной. Но скоро станет, – произносит Давид, окончательно добивая своей фразой. И первой. И последней. Наверное, больше последней!
Чёрт! Чёрт...
Не сдерживаюсь. Кажется, снова говорю это вслух, отчего друг ведёт бровью. Недоумевает.
– Что за реакция? – Давид смотрит на меня колким взглядом. Убивает, а не смотрит!
– Я не знал, что у на... Дины есть ребёнок, – наконец-то произношу.
– И что? Тебе-то какая разница?
Ухмыляюсь. Блядь...
Ну, всё верно!
Какая мне разница на чужую бабу и её ребёнка?!
Да только Дина мне не чужая!
Никогда не станет чужой.
– Никакой, – пожимаю плечами. Вру, а что ещё делать? – Почему ты сказал, что ребёнок скоро станет родным? Тебе...
– После свадьбы. Хочу усыновить.
– Как это? – зачем-то спрашиваю. Блядь, ну зачем я всё это спрашиваю?! – Где его отец?
– Понятия не имею, – равнодушно отвечает. – А ты чего так паришься? Можно подумать, имеешь отношение к… – делает паузу. Медлит специально, как мне кажется. – Дине, Саньке.
Молчу. Тупо набрал в рот воды. Имею ли я отношение?
Блядь...
Как бы хотел иметь.
Давид ждёт ответа. Щурит глаза, сомневается.
А я и сам сомневаюсь.
Сейчас это всё реально или я убился в хлам, и мне всё это снится?!
– Мир, – тянет друг. – Ты хочешь мне что-то сказать?
– А нужно?
– Говори сейчас. Или... – сжимает скатерть до беления пальцев. Злится. – Молчи. Всегда.
– Значит, ты уже понял.
– Не слепой.
– Что именно ты понял? – спрашиваю я, желая узнать, как далеко зашёл наш неоднозначный разговор.
– Достаточно. То, как ты пялишься на Дину. То, как она бледнеет при виде тебя. А ещё тот платок... «Д&Д». Дина и Дамир?
– Да, – шумно выдыхаю.
Давид сжимает челюсти. Хочет что-то сказать, но молчит. Я вижу, как в его глазах полыхает огонь. Он жжёт на мне дыры, а может быть, и вовсе сжигает дотла.
Молчим.
За много лет дружбы впервые не знаем, что сказать.
Он всё понял.
