он поднимает руки, чтобы прикрыть лицо, но я бью по ним. Когда его глаза заплыли, и нос больше не имеет формы, я слезаю с него, хватаю за шкирку и вытаскиваю из круга. Я бросаю его там и поворачиваюсь к Джокеру и Ворону, наблюдавшим со стойки бара. Если они пошлют кого-то еще, я убью всех в этой гребаной комнате.

Ворон что-то говорит Джокеру, затем спрыгивает с края стойки и исчезает в коридоре. Джокер улыбается мне плотно сжатыми губами.

— Добро пожаловать в банду, брат.

ГЛАВА 6

Почти свободна

Эмили

Связываю последние простыни и затягиваю узел. Выдохнув, вытираю пот со лба. Череп запер меня в комнате больше часа назад и ушел. Я не знаю, сколько времени у меня осталось, но это ненадолго.

Я поднимаюсь на ноги и тянусь к унитазу. Затаив дыхание, опускаю крышку и забираюсь на него.

Череп может и запер все окна в комнате, но маленькое окошко высоко над унитазом осталось открытым.

Я разглаживаю рукой пару черных леггинсов, что нашла в третьем ящике массивного гардероба. Я поняла, что они принадлежат женщине, не сильно отличающейся по размеру от меня. Может быть, они принадлежат девушке, которая была здесь прошлой ночью.

Я засовываю в рот конец самодельной веревки и ставлю босую ногу на крышку унитаза. Осторожно вытягиваюсь и хватаюсь за выступ. Я застываю на секунду в отчаянной — и безуспешной — попытке успокоить нервы. А что, если я упаду? Я отрицательно качаю головой. Уж не позволю такой мысли помешать мне выбраться отсюда. Если я упаду, то упаду. По крайней мере, я попытаюсь.

Держа себя в руках, я выталкиваю связанные простыни через окно, пока большая часть не исчезает. Оставшуюся часть я обвязываю вокруг сиденья унитаза и его основания. Потом, когда достигну следующего уступа или, предпочтительнее, земли, они мне не понадобятся, главное, чтобы удержали мой вес. Что я буду делать, когда выберусь отсюда? Ну, я мало что знаю о компаунде Черепа, но где-то должно быть место, где я смогу улизнуть. А если нет, то я его организую.

Я снова хватаюсь за подоконник, на этот раз обеими руками. Прежде чем забраться сюда перед тем, как сделать веревку, я размышляла о том, как выбраться отсюда, не свалившись лицом вниз навстречу смерти. Я прикинула, что если заберусь на крышку унитаза, ухвачусь за душевую раму, высуну ноги в окно и спущусь задом наперед, то это будет проще простого. Но теперь, когда я ухватилась за раму душа и просунула обе ноги в узкое оконце, понимаю, что легче сказать, чем сделать.

Задыхаясь, я пячусь назад, пока край подоконника не впивается мне в бедра. Брыкаюсь ногами, стуча по стене. Я раскачиваю их, дёргаю, пока не нащупываю веревку из простыней. Каким-то образом я выкручиваю лодыжку и заворачиваю простынёй, используя как петлю.

Не могу поверить, что делаю это. Мои легкие наполняются, сокращаются, а затем наполняются снова, слишком быстро, чтобы я могла как следует отдышаться. Когда я высовываюсь из окна, на сердце у меня легко, словно оно наполнено гелием. Задержав дыхание, я двигаюсь дальше, пока одна нога, завернутая в простыню, не становится единственным, что поддерживает мой вес. Натягиваясь, веревка из простыней растягивается и трещит, ткань понемногу рвётся.

Я опускаю взгляд на землю. Кажется, что отсюда до неё много миль. Если сейчас упаду, то обязательно что-нибудь сломаю.

— Не смотри вниз, идиотка, — шепчу я, зажмурившись.

Мышцы на предплечьях и бицепсах дрожат, нутро горит, пока я медленно спускаюсь по простыне. Белые бетонные стены лагеря Черепа царапают кожу на коленях, что чертовски больно, но я продолжаю спускаться. Я вложила всю свою веру в хитрую веревку, что сделала сама, двигаясь мимо окна первого этажа… и потеряла все это при следующем переходе. Когда я переходила с красного узла на белый, ткань порвалась. Где именно она разорвалась, я не знаю; и это последнее, о чем я думаю, так как мои органы застревают в горле, пока я падаю. Я взвизгиваю, естественная реакция, прежде чем рухнуть на землю. Воздух резко вырывается из лёгких, а голова сильно ударяется, стреляя болью по черепу. Она безжалостно пульсирует, и всё, что я могу сделать, это сжимать ребра и ждать, пока моя диафрагма перестанет сокращаться.

Через минуту ― кажется, целую вечность — я переворачиваюсь на бок. Каким-то чудом, ничего не сломано. С другой стороны, адреналин до сих пор носится по венам. Как только он пройдет, я уверена, что запою по-другому.

Кряхтя, поднимаюсь на ноги и ковыляю к дому, цепляясь за его стены. Мой лучший шанс на спасение — пройти через задний двор и выйти в лес. Поскольку Джая не было в домике у озера, возможно, он ждет меня там, где я видела его в последний раз.

Я прижимаюсь спиной к бетонной стене и быстро подхожу к краю. Заглядываю за угол и вижу в двадцати ярдах впереди бассейн Черепа. Рабочих, которые раньше ремонтировали плитку, нигде не видно. Скорее всего, они обедают.

Я использую свой шанс и выхожу из-за стены, затем останавливаюсь.

Тишина.

Ничего, кроме быстрого стука моего сердца.

Я перехожу с прихрамывания на шаг, с шага на трусцу, с трусцы на спринт. Я бегу без оглядки, без опаски, отчаянно стараясь убраться как можно подальше от Черепа.

БАМ!

Я кричу и пригибаюсь, когда пуля проносится мимо моей головы. Моя кожа зудит, атмосфера потрескивает от опасности и враждебности. Тяжело дыша, я ныряю за разбитый камень и подтягиваю колени к груди.

— Вызывай Черепа! Сейчас же!

О, черт возьми, нет. Я выбираюсь из-за камня и бегу так, словно от этого зависит моя жизнь. Наверное, так оно и есть.

Еще один бам, ещё одна пуля. Я пригибаюсь и уворачиваюсь, но не останавливаюсь.

— Не стреляй в неё, чертов идиот! — выругивается неизвестный.

Я бегу вдоль бассейна.

БАМ!

Я слышу звук пули, проходящей сквозь плоть, а затем чувствую боль. Я кричу, и моя нога подворачивается, вынуждая потерять равновесие. Я спотыкаюсь, пытаясь сжать