В чью я комнату тайком

Желаю заглянуть

Чтобы увидеть

Как бессонница в час ночной

Меняет, нелюдимая, облик твой

Чьих невольница ты идей?

Зачем тебе охотиться на людей? [1]

Компания за большим столом заслушалась, что даже жевать перестала. Ведьма улыбалась. Мышиный принц тоже навострил уши. Потом все выпили за здоровье певца и его дамы сердца и разошлись спать.

— Ко мне или к тебе? — недвусмысленно намекнул Томаш.

— Томаш! — возмутилась Оксана, — Ты же не человек!

— Я тебя уверяю, в постели я очень даже человек, еще и получше многих.

— Чем это получше?

— У меня хвост есть. Можешь представить?

— Нет! — Оксана уперлась Томашу в грудь обеими ладонями, — Даже не думай!

— Подожду, — и мышиный принц ушел к себе в комнату.

Оксана легла в гордом одиночестве, прочитала заклинание от клопов и спокойно уснула. Все-таки, есть много колдовства, более полезного в ежедневном быту, чем превращение в мышь.

Томаш разбудил ее ни свет, ни заря.

— Погнали. Завтра к вечеру будем в Кракове.

Залезли в ту же пещеру и поскакали. Оксана боязливо вертела головой в поисках чудовища с мордой, лапами и хвостом, но быстро устала.

Вскоре после Оломоуца подземелье увеличилось настолько, что потолок унесся в небеса, а стены даже и за горизонт. Только редко расположенные неровные каменные колонны подпирали каменное небо.

По обе стороны от черной дороги раскинулось пшеничное поле. Колосья так себе. Хуже, чем на земле в хороший год. Хотя в плохой год на земле может колосьев и вовсе не быть.

— Это тот самый невкусный хлеб? — спросила Оксана.

— Да, — ответил Томаш, — А вот едут те самые подземные мужики, отцы или деды которых бежали от войны и голода наверху.

Параллельно черной дороге через поле шла простая грунтовка, и по ней две грустных лошади тащили телегу с двумя грустными мужиками. Оксана не разглядела подробностей, потому что кони, идущие мерной рысью по черной дороге, опередили ту телегу, как будто они неслись галопом, а телега стояла.

— Скажи, Томаш, кто сейчас в Кракове самый завидный жених? — спросила Оксана, чтобы не скучно было ехать.

— Сигизмунд Август, конечно.

— Я слышала, что он помолвлен.

— Он помолвлен, но как раз сейчас помолвка под вопросом.

— Ага, знаю. Из-за Венгрии. Любовница у него есть?

— Такой, чтобы знал весь мир, как знает Диану де Пуатье или Анну д’Этамп, нет. Польша тебе не Франция, тут все строже.

— Но ведь женщины у принца есть?

— Наверное, есть. Но о них не кричат на площадях, — недовольно ответил Томаш, — Хочешь принца, чье сердце точно свободно, так он рядом.

Некоторое время ехали молча.

Навстречу попался обоз. Впереди бежал, подскакивая, маленький зелено-золотой дракончик. За ним на белом единороге ехала в дамском седле девочка в платье самого дорогого из оттенков фиолетового. За девочкой два крытых пароконных фургона и боевой воз с бойницами в толстых высоких бортах. Из заднего борта выглядывала пушка на вертлюге. Над всеми тремя повозками полукруглые крыши, склепанные из стальных листов, как доспехи. За боевым возом восемь всадников в трехчетвертных доспехах и шлемах с широкими полями.

Девочка в багровом плаще, не снижая скорости, уставилась на Элефанта и чуть не упала с седла, провожая его взглядом.

Сидевшая рядом с возницей первого фургона пышногрудая дама в красном платье и красном берете отсалютовала встречным открытой ладонью. Томаш ответил тем же жестом, натянул поводья, перестроился за Элефантом и уступил дорогу.

— Не останавливайся! — крикнул он Оксане.

Разминулись с обозом, и принц мышей снова поравнялся с Оксаной.

— Кто это был? — спросила она.

— Служба Обеспечения, Особый Департамент. Работают на Фуггеров, но считается, что через Фуггеров на императора. Возят золото. Или изумруды какие-нибудь. Или, судя по фее с драконом, что-то еще более дорогое. Серьезные люди, не чета вчерашним.

— Они поздоровались или что?

— Жест вежливости. Означает «дорога свободна». Я ответил тем же.

— Для них, наверное, дорога всегда свободна.

— Дорога ни для кого не бывает всегда свободна. Во-первых, местные твари достаточно тупые, чтобы напасть и на такой отряд. От стаи летучих мышей даже эти бы с трудом отбились. То есть, с драконом-то отбились бы, но не без потерь. Во-вторых, «дорога свободна» означает только, что никто не сидит в засаде и не пасется на обочине.

— Как плетеная корова?

— Да. Но она бы на этих точно не напала. Тот, кто их плетет, не жалеет мозгов.

— А про ту змею, которую мы встретили, что бы они сказали?

Принц вздрогнул.

— Змей лучше не поминай. Хуже нет, чем в подземном мире поссориться с какой-нибудь змеей.

— Почему?

— Отстань.

Снова наступило молчание. Навстречу проскакал черный всадник. Этот никаких жестов не делал, и принц тоже.

— Извини, — сказала Оксана.

— Извиняю. Кстати, о Кракове. Я бы тебе очень не советовал подкатывать к королю.

— Но почему? Если король не женат, то у него есть или дама сердца или любовница. Или по девкам бегает.

— Ты не девка, ты ведьма.

— И что мне теперь, мужчин не кохать?

— У молодого короля есть хороший друг — пан Твардовский. Он колдун, алхимик и астролог, защищает Сигизмунда Августа от порчи и наговоров. Если встанешь Твардовскому поперек дороги, превратит тебя в мышь.

— Не в лягушку?

— Я его попрошу, чтобы в мышь. Лягушка из тебя так себе, а мышь хорошенькая получится, кругленькая, мякенькая… Без присмотра не останешься.

— Ты что! Даже не думай!