Хесус шагнул в сторону. Когда я проходил мимо, Нитро вцепился мне в локоть:

— Неужто ты так и оставишь тех кукол валяться на земле, а? Некрасиво с твоей стороны.

— Руки прочь, — процедил я сквозь зубы.

Его пальцы сжались сильнее.

— Тебе стоило бы поучиться хорошим манерам, друг мой. Нельзя же бродить повсюду, круша все, что только подвернется…

Я пихнул его — достаточно сильно, он едва не упал — и уже собирался броситься на Нитро с кулаками, вот только Хесус вмешался: сграбастал меня со спины, прижав руки к бокам. Я навалился на него спиною, пришпилив к дверному косяку. Хватка тут же Ослабла, хотя рук он не разжал.

Нитро обрел равновесие и, меча глазами молнии, ринулся к нам. Я развернулся на месте, используя тело Хесуса как импровизированный щит. Кулак Нитро просвистел мимо моего правого уха.

И вот тут нашу стычку прервали: откуда-то сбоку к нам подскочил Пеппер, криками призывая всех троих немедленно прекратить.

— Хесус! — Мгновением позже рядом ахнула Пита, возникшая словно из воздуха. — Нитро! Остановитесь!

Хесус выпустил меня. Я тут же развернулся вновь, уже напружиниваясь для атаки на Нитро, но Пеппер с Хесусом преградили мне путь.

Нитро вяло толкал Пеппера в спину, не пытаясь одолеть эту преграду.

— Зед, Нитро! — вопила Пита. — Какого дьявола вы тут устроили?

Нитро отер губы тыльной стороной ладони:

— Твой бойфренд напугался до одури и начал творить всякие милые глупости, только и всего.

— Больше не прикасайся ко мне, — тихо сказал я ему.

— Или что, чаво? Ты, слабак, с перепугу опять начнешь по-бабьи толкаться?

Я отодвинул Хесуса с Пеппером с дороги и ринулся к Нитро. Он встретил меня ударом, который скользнул по скуле, ослепив меня. Тем не менее я крепко врезался в него плечом. Мы проломили шаткие перила и покатились вниз по пологому склону. И всю дорогу в овраг боролись, переворачиваясь. Нитро был силен, сплошные мышцы. Но я был потяжелее его фунтов на тридцать-сорок, пожалуй, — и когда мы перестали катиться, то оказался сверху, прижав Нитро всем своим весом. Только тогда я задумался: что делать дальше? Противник меня здорово выбесил, но я не собирался увечить ему лицо. Вот тогда я и услыхал голоса Питы и Елизаветы. Обе громко причитали, перебивая друг дружку. Что-то случилось.

Я поднялся с Нитро, ожидая, что он вот-вот на меня набросится. Но делать этого он не стал.

Хватаясь за длинные пучки трав и папоротника, я вскарабкался по склону обратно. Наверху я увидел сидящего на земле Хесуса; Елизавета, Пита и Пеппер сгрудились вокруг него.

— Что произошло? — спросил я, подходя ближе.

— Он подвернул ногу, — объяснила мне Елизавета.

Они закатали Хесусу левую брючину. Елизавета осторожно стянула с его ноги туфлю, оголив босую ступню. На лодыжке краснела большая шишка — там, где ее не должно было быть.

Елизавета потыкала в нее кончиком пальца, и Хесус зашипел от боли.

— Извини, — сказал я. — Правда, я не хотел.

Пита обратила ко мне свирепый взгляд.

— Ты толкнул его, и он упал!

— Он стоял у меня на пути.

— На; пути куда?

Я развел руками:

— К Нитро.

— К Нитро?.. Ну да, конечно. Отчего ты постоянно кидаешься на него? Что с тобою не так, Зед?

— Со мною? — изумился я. — Ты это серьезно? Нитро сам…

— Послушай женщину, чаво, — посоветовал Нитро. Он забрался по склону вслед за мной.

— А не пошел бы ты на хер, крепыш?

Пита сказала:

— Ты окончательно свихнулся, Зед.

Я растерянно моргал, не веря своим ушам.

— Свихнулся? Я?..

— Ты понял, что я имела в виду.

— Свихнулся?

Ее лицо вспыхнуло.

— Зед!

— Отчего бы тебе не сходить проветриться, Зед Ротт? — предложил Нитро.

Я повернулся к нахалу Улыбочка от уха до уха, грудь колесом — прямо как у индюка. Насмешливые черные глаза сверлят мои. Он мечтал о новом поединке, не сомневаясь, что остальные примут его сторону.

Но я ушел.

3

Мы познакомились с Питой лет пять назад, когда мне было двадцать три. Ее отец, Марко Кунья, собирал команду гонщиков, которую сам же и финансировал; те должны были участвовать в заездах серии «Буш Гранд Нэшнл», низшей лиги Национальной ассоциации гонок серийных автомобилей. Марко предложил мне место в команде. Надо заметить, что к тому моменту я прошел долгий путь от пацана, только начавшего гонять по местным трекам на своем «Монте-Карло» и приходившего к финишу далеко не в первых рядах. Всего годом ранее я завоевал свой первый профессиональный титул — лучшего дебютанта Американской ассоциации гоночного спорта — и последний сезон завершил четвертым в своей квалификации, дважды победив в заездах. Однако серьезные корпоративные спонсоры мною не интересовались. По их мнению, я еще не мог соревноваться на уровне спортивной элиты. Слишком часто допускал столкновения на треке и слишком много пил за его пределами. Другими словами, я не был тем лакированным, не знающим поражений гонщиком, чье фото можно поместить на пачку овсяных хлопьев «Уитис». И все же это ничуть не беспокоило Марио Кунью.

Сборище недоумков, — заявил он мне по ходу первой же встречи. — Им нужен кто-то с идеальной прической, ровными зубами и безупречной репутацией. На кой? Ведь кто вообще смотрит заезды Национальной ассоциации? Я скажу тебе это, Зед. Молодые рабочие с производства, хлещущие пиво. А им нужен кто-то, кого бы они не считали зазорным поддержать. Темная лошадка, горячий и заводной парень, готовый бросить вызов всем и каждому…

Тут Марко заулыбался.

— Твоя очередь говорить, Зед. Кто, по-твоему, подходит под это описание?

Сидя, за рулем «шевроле» под номером «11» и с логотипом пивоварни «Конкистадор» на борту, я завершил сезон 97-го года на шестнадцатом месте в рейтинге, не выиграв ни единого заезда. Прямо скажем, не та статистика, чтобы обливаться шампанским, но Марко продолжал в меня верить, и в итоге я влился в его семью, тем более что мы с Питой уже начали ходить на свидания.

Она завершала обучение в Калифорнийском универе и как-то в воскресенье пришла на автодром Ирвиндейла — специально, чтобы увидеть мой заезд. После Марко пригласил нас обоих поужинать, а когда он направился в свой отель, мы с Питой продолжали развлекаться до самого утра и разошлись с «поцелуем на сон грядущий». Потом мы то и дело созванивались, пока в июне Пита не получила свой диплом — и к тому времени она сопровождала отца на всех гонках без исключения.

Признаться, мне ни к чему была постоянная подружка: я считал себя слишком занятым человеком, чтобы размениваться на