Шрифт:
Закладка:
— Это будет серьезным ударом по волжскому купечеству, — покрутив шеей, подобрал, наконец, пароходник подходящие слова. — Зерно — основа здешней торговли.
— Поверьте мне, Тихон Филиппович, — отмахнулся я. — Очень скоро найдется чем иным торговать на Волге. А вот натуральнейшего же ограбления крестьян мы более не допустим. Тем более что внутри империи никто зерном торговать не запрещает.
— Так, ваше высокопревосходительство. Цену-то хлебная биржа с оглядкой на Европу определяет. А ежели только казна зерном торговать станет, то и биржа не нужна, получается? Поди и цену чиновники определять станут?
— Закупочные — точно. А вот то, по какой купцы станут внутри империи торговать — то их личное дело. Много поставят, хуже продаваться будет. Мало — без прибыли останутся. Кроме того, государственная хлеботорговая компания внутри страны тоже хлеб продавать будет. С минимальной рентабельностью.
— Что-то я все одно, ваше высокопревосходительство, в благостность этого начинания не верю, — качнул усами Булгаков. — Мнится мне, что очень скоро чиновники за долю малую станут разрешения продавать. Или купцы с крестьянами вперед государственных закупщиков стакнутся. Многие ведь у торговцев деньги вперед, под будущий урожай, взяли.
— Решим, — рыкнул я. Об этой стороне вопроса что-то я не подумал. Слишком меня захватила идея одним махом поднять благосостояние восьмидесяти процентов населения отчизны. Радовало только, что с возникающими в этом отношении проблемами должен будет разбираться кто-нибудь другой. Тот, кто встанет «у руля» новой естественной государственной монополии, досконально разберется в теме, и сможет предложить пути решения задачи. Да вот хотя бы и Чарыков…
§6.3. Вятские разговоры
Мосты теперь строят медленно, что здорово раздражает. Вот взять ту же Вятку. Река — не то чтоб сильно широкая, не больше Томи, что в районе Томска. И все-таки, за два года, даже быки полностью не успели создать. С берега я видел пять — похожих на морские буровые платформы будущего — плавучих площадок, с которых собственно строительство и вели. А еще насыпи на обоих берегах, уравнивающих уровень моста с землей. Рабочие ковырялись и там. Подъезжали груженные дробленым камнем телеги. На дальней стороне реки пыхал паром экскаватор на локомобиле.
— Зимой прямо по льду гать делали, и короткие составы с маневровым паровозом пробовали пускать, — инженер путеец не отягощал свою речь этими ненавистными «Вашими высокопревосходительствами». Просто, коротко и по существу, освещал заезжим туристам ход создания Великого Восточного пути. — С ноября месяца и до середины марта гать держится. Успели за зиму рельсы на эту сторону перевезти. Потом замеры показали, что ледовый панцирь не выдержит нагрузки. В теплое время года грузы и пассажиров пока будем переправлять пароходным паромом.
— Прямо в вагонах? — уточнил я. — Или все-таки придется перегружать?
— Перегружать, — кивнул путеец. — Колесные пары вагонов из железа деланы. Сильно смещают центр тяжести речного судна. Велика опасность переворота.
— Ясно. Есть какие-либо пожелания? Может строительство в чем-то нуждается?
— Ничего, стоящего внимания вашего высокопревосходительства, — вспомнил о чинопочитании инженер.
— Благодарю за консультацию, — кивнул я. — Ступайте. Можете быть свободны.
Человек в черном мундире коснулся козырька черной же фуражки, развернулся, и почти мгновенно затерялся среди гор строительных материалов.
— Как считаете, любезный Валерий Иванович? — обратился я к о чем-то задумавшемуся губернатору. — Не поспешили ли мы с открытием сквозного движения? Не торопимся ли праздновать? Я вот вижу, что тут работы еще не один год будут вестись.
— Как же иначе, Герман Густавович? — вспыхнул Чарыков. — Через Волгу-матушку поди и того больше — лет как бы не пять мост достраивать станут. Что же теперь? По всему маршруту движение останавливать? Шутка ли! От самого Красноярска до Москвы люди и товары за считанные дни достигать станут. Ну, пока мостов нет — в недели путешествие растянется. Но не в месяцы же, как раньше.
— Да это понятно, — поморщился я. — Прогресс и торжество науки над Природой…
— Именно, ваше высокопревосходительство! Именно так! Как бы громко это не звучало.
— А люди, после бесчисленных пересадок, судачить начнут. Обзывать нашу чугунную дорогу всякими прозвищами. Впрочем… Пусть их… Потомки разберутся, кто был прав.
— Золотые слова, Герман Густавович, — улыбнулся губернатор. Похоже, мысль: остаться в памяти грядущих поколений, его тоже грела.
— Церемонию планировали провести в каком-то ином месте? — уточнил я, заранее зная ответ. На берегу я ни единого метра готового пути не увидел.
— Да-да, — тряхнул бакенбардами чиновник. — В том месте, где стачка Пермь-Катласской линии и Казанской. По требованию Министерства путей сообщения, должен быть обеспечен сквозной проезд с путей одного собственника, на пути другого. Дабы исключить лишние перегрузы товаров и ускорить сношение отдаленных частей империи. В нашем случае, с Пермской железной дороги на Казанскую кооперативную.
— Большой крюк получился? — я рукой изобразил замысловатую кривую, призванную изобразить объездную дорогу вокруг города.
— Одиннадцать верст, — поморщился Чарыков. — И это еще хорошо. Коли не удалось бы владельцев земельных участков умаслить, могло и пуще того выйти.
— Изрядно, — покачал головой я. Каждый километр железной дороги сейчас стоил столько, что хватило бы обеспечить лет на пятьдесят средних размеров городскую семью. Да что там горожане. От правящей семьи каждой фрейлине, вздумавшей выйти замуж, и не имеющей приданого, выплачивается десять тысяч рублей серебром. И все они, фрейлины, считаются завидными невестами.
А тут стоимость дороги выросла на, без малого, четыреста тысяч рублей. Гигантская по нынешним временам сумма. Колоссальная. Но требование МПС вполне логичное. Чем бесконечно перегружать товары, перетаскивать их по городу с вокзала на вокзал, как это было раньше, быстрее и проще перецеплять груженые транзитные вагоны к составам. Всего-то и нужно: истратить гору денег, соединить две железнодорожные линии соединяющей веткой, и создать технологию переподчинения вагонов. Которые, кстати, сами по себе немалых денег стоят. Плюс
