Шрифт:
Закладка:
– Так нет же, на невольничий. Все офицеры деньги собрали, даже матрозы, кто по пятаку, кто по полушки скинулись.
– Зачем?
– Русских на волю выкупать. Сколько смогу, столько выторгую.
– А матрозов зачем взял с ружьями.
– Так сумма немалая набралась, – указал он на кожаный кисет, плотно набитый деньгами.
– Постой-ка, Иван Андреевич. – Ушаков полез в карман, достал мошну и вывалил все содержимое в руку Силивачёва: вперемешку золотые, серебряные и медные монеты. – Все, что есть при себе.
Тут же офицеры, сопровождавшие адмирала, полезли по карманам, доставая деньги. Я тоже выложил все, что у меня было.
– Благодарю вас, господа, – сказал, просияв Селивачёв. – На благое дело!
– С Богом! – перекрестил его Ушаков.
* * *
Вечером адмирал призвал меня к себе в каюту. Горели свечи. На столе были разложены карты. Помимо Ушакова, в каюте находились капитан «Святого Павла», капитан Сарандинаки, Сенявин, командир «Святого Петра», Вице-адмирал Овцын, капитан Поскочин со «Святой Троицы». Были ещё командиры других кораблей. По их напряжённым лицам я понял, что они долго о чем-то спорили, но теперь пришли к единодушному мнению.
– Проходите, Доборов, – пригласил меня Ушаков. – Я позвал вас сказать, что переговоры с турками подходят к завершению. Вы можете подробно обо всем доложить императору. Вскоре мы отправляемся в поход к Ионическим островам. Думаю, дальнейшее ваше присутствие в эскадре не обязательно. Вечером авизо «Святая Ирина» с почтой отправляется в Севастополь. Можете отбыть на нем.
Я растерялся и не знал, что сказать. Вновь возникло чувство, что меня хотят выгнать, как лишнего человека.
– Что вы молчите? – спросил адмирал. – Я думал, вы обрадуетесь. Вы, все же, сухопутный человек. Поработаете в Севастополе, в адмиралтействе.
– Разрешите остаться! – выпалил я.
– Вот как! – удивился Ушаков. – Жаждете славы? Лёгкой славы не будет. Будет пот, кровь, работа до изнеможения, нескончаемые вахты… – Он взглянул на меня искоса. – Или есть причина, о которой мы не знаем? Непонятная с вами история, Добров. Чего это вас вдруг из ординарцев самого Аракчеева турнули сюда, на Чёрное море? Что-то в версию с дуэлью не очень верится. Уж простите меня, но в людях я разбираюсь, иначе не был бы адмиралом. Так что?
– Есть причина, – вздохнул я и покраснел.
Молчание длилось долго. Я не знал, как объяснить свою ссылку. Аракчеев запретил раскрывать правду, а врать больше не было сил. Офицеры ждали моих объяснений.
– Ну, если не хотите – не рассказывайте, – наконец произнёс Ушаков. – Каждый имеет право хранить свои тайны. Хотите – оставайтесь. Лишний офицер – не помеха. Но учтите, к вам будут относиться с недоверием.
– Понимаете, господа, – начал неуверенно я. – Все так нехорошо получилось…
И я рассказал им все без утайки: про то, как меня хотели втянуть в заговор; как на меня, словно на живца, поймали генерала Беннигсен. Я вынужден был защищаться и убил полковника Генри Энглиси. И конечно о дурацком романе с Еленой Павловной. Будь – что будет. Я думал, они надо мной посмеются, начнут высказывать колкости. Но офицеры выслушали мою историю молча. Никто не промолвил ни слова. Капитан Сенявин достал кружевной платок, громко прочистил нос и занялся картами, измеряя циркулем расстояния. Только адмирал задумчиво произнёс:
– Всякое в жизни бывает. – Оглядел капитанов. – Надеюсь, господа, все сказанное лейтенантом Добровым останется между нами. Особенно, что касается Великой княжны. Я, лично, Доброву верю и понимаю. Сам из бедных шляхтичей. Сам служил когда-то в Петербурге капитаном императорской яхты. Знаю, как легко можно попасть в какую-нибудь дурацкую интрижку или быть оклеветанным ни за что. – Положил широкую, тяжёлую ладонь на моё плечо. – Оставайтесь, Добров. Мы давно убедились, что вы славный малый. И офицер из вас исполнительный. А все эти ваши недоразумения с Еленой Павловной…. Да Бог с ней. Петербург отсюда, ох, как далеко.
– Да, – подтвердил капитал Сенявин. – Мы уже ничего и не помним, что вы тут нам понарассказали.
– Ох, в бою я вас проверю! – пригрозил мне капитан Сарандинаки. Но тут же улыбнулся и, довольный, пыхнул трубкой.
– Разрешите? – На пороге кают-компании показался капитан-лейтенант Белле. В руках он держал толстый конверт.
– Что-нибудь случилось? – спросил Ушаков
– Письмо получил от капитана Томаса Гарди. Он в подробностях описал сражение при Абукире.
– Так входите, докладывайте, – приказал Ушаков.
Офицеры оживились. Всем было очень интересно узнать из первых уст, как адмирал Нельсон разгромил французский флот.
Томас Гарди писал: они долго гонялись за французской эскадрой, но никак не могли её догнать. Когда дозорное судно подошло из Каира с сообщением, что французских кораблей нигде нет, все пришли в уныние. Английская эскадра рассредоточилась вдоль побережья. Дело близилось к обеду. Томас захватил бутылочку джина и на катере отправился к своему другу капитану Самуилу Гуду на линейный «Зилоус». Только они уселись в кают-компании за пудингом, только разлили джин по бокалам, как смотрящий с фор-салинга доложил, что видит корабль. Корабль – и корабль. Что тут удивительно. Рядом порт. Обед продолжился. Но вскоре он заметил ещё мачты. Англичане всполошились. Послали на салинг матроса с подзорной трубой. Дозорный вскоре крикнул, что различает восемнадцать кораблей, четырнадцать из которых – линейные. Это известие наполнило души ликованием. Неужели пропавшая французская эскадра? Тут же был подан флагами знак «Вижу неприятеля». Нельсон выскочил на палубу своего корабля, как чёрт из табакерки. Приказал поставить все паруса и строиться в боевую линию.
Томас поспешил на свой фрегат, где матросы встретили его ликующим криком. Все ожили и радовались предстоящей битве. Нельсон принял решение атаковать авангард и кордебаталию вражеской эскадры, так, как вход в бухту был достаточно широк.
– А какой ветер был, не пишет? – поинтересовался Ушаков.
– Попутный.
– Странно, – покачал головой адмирал. – Как же так? Насколько помню по теории Джона Клерка, члена Королевского Эдинбургского общества, имея наветренное положение, Нельсон, напротив, должен был атаковать арьергард противника, а не лезть в кордебаталию. Ну, продолжайте, что было дальше.
– На острове Абукир находилась береговая батарея, но слабая. Французская эскадра стояла на якоре в кильватерной колонне, растянувшись примерно на милю. В акватории бухты имелись банки, что препятствовало подходу к берегу крупным судам. Томас Гарди нагнал рыбачье судно и снял с него несколько рыбаков, отправил их на «Зилоус», чтобы те помогли провести суда мимо мелей. «Зилоус» и «Голиаф» оторвались от эскадры. Капитан Фолей против всех правил зашёл к вражеской эскадре со стороны берега, а не со стороны моря.
– Молодцы! – не сдержал восклицания Ушаков. – Смелый манёвр. Что береговая батарея?
– Ничего. Несколько выстрелов – и все мимо. Остальные английские корабли заходили со стороны моря.
– Томас пишет, каково
