Итак, мы видим, что куда бы ни приехал Исидор, везде его встречали в высшей степени сочувственно и с великой честью, щедро наделяя его средствами на столь доброе и богоугодное дело, как путешествие на «вселенский» Собор. Продолжительное пребывание делегации в Новгороде и Пскове объясняется, по мнению Н. А. Казаковой, тем, что «здесь Исидор вырабатывал маршрут путешествия и сносился с орденскими властями в Ливонии и Пруссии, а также с великим князем Литовским на предмет получения от них охранных грамот для проезда через владения Ордена и Литву»[355].

Здесь мы считаем нужным коснуться одного эпизода из путешествия митрополита Исидора, который первым упомянул в исторической литературе В. Н. Татищев. Речь идет о приезде митрополита в город Юрьев (ныне — Тарту): «Пришедшу же ему в Немецкую землю во град Юрьев, живусчи же тамо православные христиане и свясченницы греческаго закона сретиша его со кресты; латины же и вси немцы сретиша его со кресты по закону их римскому. Исидор же преступив клятву, еже клятся пред великим князем о благочестии, прежде бо прииде, и поклонися, и знаменася, и целова первее крест римскаго закона; и потом прииде к святым крестам греческаго закона; и проводи крест римскаго закона и до костеля, сиречь до церкви их, воздаваше им честь паче греческаго закона»[356]. Это утверждение, несмотря на то, что было поддержано историком Н. М. Карамзиным[357], вызвало в исторической литературе ряд возражений. Так, еще Е. Е. Голубинский утверждал, что «должно быть принимаемо более чем вероятное, что рассказ этот есть позднейшее сочинение об Исидоре»[358]. И А. Я. Шпаков «вполне разделяет взгляд на этот эпизод»[359] профессора Московской духовной академии, добавляя, что «…католическое духовенство действительно встретило его, по своему немецкому праву, со всеми "строи немецкими, с трубами и со свирельми", но не вместе с православными, а у себя в Костере (Коспире)»[360]. Вполне возможно, что Исидор действительно облобызал латинский крест — и сделал он это, вероятно, пребывая в предвкушении объединения двух Церквей.

Следующим городом на их пути была Рига, куда они прибыли 4 февраля 1438 г. Автор «Хождения» так пишет об этом: «Въ градѣ же его срѣтоша съ кресты попове и вси народи, и ради бывше ему велми. И ялъ господинъ у арцибискупа; и владыка Аврамий и Фома, посол твѣрскый, сѣдоша за единымъ столом с митрополитом, и арцибискупъ, а нам за другым. И ту видехом честь велику, и вина различные быша. И ту был господинъ 8 недель»[361]. Находясь в Риге, 20 марта Исидор отправил со своим архидиаконом в Базель письмо с жалобами на великого князя Литовского Сигизмунда Кейстутовича и известием о своем прибытии для участия в работе Собора, которое было получено лишь 16 мая 1438 г.[362] Здесь же митрополит получил письмо от великого немецкого магистра, в котором тот извещал, что архидиакону митрополита была дана охранная грамота и любезно предлагал ему свои услуги, давая советы для безопасного пути через владения ордена[363].

Митрополит Исидор поклоняется и лобзает католический крест в Юрьеве (ОР РНБ. F. IV 225 (Лицевой летописный свод XVI в. Голицынский том). Л. 477)

Прибытие русской делегации на Собор в Феррару (ОР РНБ. F. IV 225 (Лицевой летописный свод XVI в. Голицынский том). Л. 480 об.)

Из Риги делегация отправилась 5 мая морем, держа путь на Любек[364], куда и прибыла 14 мая. Оттуда Исидор был намерен отправиться в Базель, но узнал, что папа, вопреки мнению Базельского Собора, перенес место проведения Собора в Италию, куда отправилось уже все греческое духовенство[365]. В Феррару делегация прибыла 15, 18 или 20 августа 1438 г.[366], проведя в дороге почти год.

Таким образом, путь в Феррару на объединительный Собор был пускай и не безоблачным, но в целом прошел без особых инцидентов. В некоторых местах делегация оставалась подолгу, что может быть объяснено несколькими причинами: 1) Исидор мог знакомиться на месте с жизнью епархий его митрополии; 2) собирал деньги и имущество для продолжения путешествия, обеспечения содержания во время проведения Собора и на обратный путь; 3) ждал охранные грамоты для беспрепятственного и безопасного прохождения по тем или иным западным территориям.

Участие митрополита Исидора в работе Ферраро-Флорентийского Собора

Прежде чем говорить об участии митрополита в работе Собора[367], необходимо кратко коснуться непосредственно истории самого Собора[368], чтобы иметь представление о нем как об одном из важных событий поздневизантийской истории.

Хотя Исидор прибыл в Феррару на пять с половиной месяцев позже греков[369], он застал Собор почти не начавшимся. Император с патриархом и прочими соборянами находились здесь уже больше 6 месяцев[370], но совместные заседания так и не были начаты. Причиной тому, вероятно, было нездоровье патриарха[371], к тому же все ждали прибытия на Собор делегаций от западных государств, так как задачей Собора было не только соединение Церквей, но и переговоры о предоставлении военной помощи Византийскому государству в борьбе против турок. Было составлено две грамоты: одна извещала христианский мир об открытии в Ферраре «в присутствии тишайшего императора гpeкoв вместе с патриархом и всей Восточной Церковью» Вселенского Собора, а во второй сообщалось о необходимости отложить прения о вере на 4 месяца. Как полагает Сильвестр Сиропул, это было сделано для отправки послов к правителям западных государств с приглашением принять участие в работе Собора[372]. Однако надежды на участие западных правителей были тщетны: никто из правителей Европы на Собор не явился, а император Священной Римской империи Сигизмунд скончался по дороге на Собор[373]. Тем не менее, вполне вероятно, что Собор ожидал отклика на призыв и прибытия кого-нибудь из западных правителей. Весьма характерно то, как объяснил это промедление участник русской делегации иеромонах Симеон Суздальский: «Боле всех грекове мнели Исидора великим философом, да того ради и ждаша его»[374]. В данном случае мы, с одной стороны, имеем очень своеобразное восприятие личности митрополита одним из его клириков, а с другой, — недоступное его пониманию подлинное положение дел и стоящих перед Собором задач.

По соглашению, которое было достигнуто еще на Базельском Соборе, папа брал на себя обязательство оказывать грекам финансовую помощь, чтобы тем было на что