весьма неохотно[326]. Но напрашивается сразу вопрос: разве мог Василий Васильевич предвидеть исход Собора и измену Исидора? Конечно же, нет. Поэтому Е. Е. Голубинский[327] это мнение считает вымышленным позднее, когда Флорентийский Собор уже состоялся и уния была провозглашена на Руси. Это он объясняет тем, что у великого князя не было объективных причин противиться желанию митрополита представлять Русскую Церковь на предстоящем Соборе, который должен был стать, по замыслу его инициаторов, Вселенским. Кроме этого, «надо полагать, — замечает исследователь, — что "красноречивый Исидор", этот выдающийся дипломат, нарисовал перед великим князем полную блеска грандиозную картину будущего состязания православных с латинянами, поражения и посрамления последних, славного триумфа православия, — и в душе отзывчивого молодого князя родилось сочувствие к тому доброму делу, результатом которого могло явиться соединение Церквей, о котором непрестанно молит православная Церковь и чего ждет с радостью и любовью»[328].

Таким образом, скорее всего великий князь не противился желанию митрополита, а, наоборот, всячески поддерживал его намерение поехать на Собор. Мы имеем тому верное свидетельство в том богатстве и блеске, с которым отправился митрополит в свою поездку. Исидор отправился в путешествие в сопровождении великокняжеского посла Фомы[329] и блестящей свиты, которая состояла не менее чем из 100[330] или даже 200 человек[331]. Митрополита сопровождал один из русских епископов — Авраамий Суздальский[332]. Последнему сопутствовали иеромонах Симеон, который был духовником всей свиты[333], и неизвестный Суздалец, которым было поручено епископом Авраамием — одному записывать все, что будет касаться самого Собора, а другому — описывать путь на Собор и обратно[334]. Затем, митрополит повез с собой громадное количество «рухляди» или товаров (преимущественно мехов), которую, когда была нужда, мог превращать в деньги. Поезд его, по свидетельству Густынской летописи, состоял из двухсот коней[335].

По мнению А. Я. Шпакова, «блестящая обстановка этой поездки Исидора была следствием оказания чрезвычайно значительной помощи со стороны великого князя, так как он не мог совершить поездку так пышно на собственные средства… Во время путешествия на Собор по России он был встречаем и провожаем с триумфом и явным выражением сочувствия к предпринимаемому им путешествию; едва ли можно было ожидать такого приема со стороны населения, если бы Исидор ехал против воли великого князя»[336].

Путешествие митрополита Исидора на «Осьмой» Собор

Мы не будем во всех подробностях описывать путешествие делегации Русской Церкви на Собор, но коснемся наиболее интересного из того, что случилось в пути.

Итак, сопровождаемый многочисленной свитой и огромным товарным обозом, Исидор, «похоронив 15 августа княгиню Еупраксу»[337] (Евпраксию-Елену, вдову князя Серпуховского Владимира Андреевича Храброго) и быв «честно» провожен из Москвы, 8 сентября, на праздник Рождества Пресвятой Богородицы отправился в свое путешествие[338]. Остается до конца неизвестным, кто же был в свите митрополита. Кроме уже названных нами выше лиц с митрополитом также поехали: архимандрит неизвестного монастыря Вассиан[339], дьяк «Василий»[340] и греки митрополичьей свиты. Кроме того, до Новгорода Исидора сопровождал архиепископ Евфимий Новгородский[341].

Первым городом на их пути была Тверь, куда они прибыли 14 сентября, в праздник Воздвижения. Здесь их торжественно встретили тверской князь Борис со своими боярами и епископ Илья со всеми священниками и населением города. В Твери Исидор пробыл 9 дней[342]. Следующим важным пунктом, где делегация останавливалась, был Новгород Великий. Автор «Хождения на Флорентийский Собор» так сообщает об этом: «И срѣтоша его далече владыка новгородский Еуфимий[343] и посадники с великою честию. И ночевал въ Юрьевѣ монастыри. На утрѣ же въѣхал въ град месяца октября въ 7 день. И срѣтил его владыка съ кресты, с попы и диаконы, и весь народ, и тѣснотѣ велицѣ суши народом. И дошед врат града того, и на вратѣх церковь, и ту митрополит облечеся в ризы, а с ним владыка Аврамий облечежеся. И ту свящали воду и кропили народ. И иде къ святой Софии, и розволкся ту, и того дни пировал у архиепископа Еуфимиа, и давъ ему честь велию. Бысть же в Новѣгородѣ седмь дний»[344]. Как отмечает В. И. Петрушко, новгородцы пришли в такой восторг от планов Исидора вернуть в православие «западных христиан, «что вернули предстоятелю Русской Церкви право совершать в Новгороде апелляционный суд, чего прежде безуспешно добивались митрополиты Киприан и Фотий»[345]. А. Г. Бобров отмечает, в Новгороде митрополит пробыл «целых 7 недель»[346], а не 7 дней, как указывает автор «Хождения». Это мнение ученого подтверждается и последующей хронологией событий путешествия на Собор.

Следующим городом на их пути был Псков, куда они прибыли 6 декабря, на праздник свт. Николая Чудотворца. Их встретили подобным же образом, что и в Новгороде; и здесь митрополит отслужил в храме Св. Троицы Божественную литургию «и благословил народ»[347].

Здесь не лишним было бы сказать о непонятном решении митрополита Исидора касательно церковной принадлежности Пскова[348]. Как известно, этот город с давних времен в церковном отношении был наместничеством Новгородского архиепископа. Исидор, зная это, по непонятным причинам решил забрать Псков из-под ведения Новгородского владыки и «постави имъ анхимандрита Геласья и дасть ему суд владычнъ и вси пошлины»[349]. Этим деянием он, конечно, ослабил позиции Новгородской архиепископии, существенно урезал ее доходы. Неизвестно, что подвигло митрополита принять это решение накануне Флорентийского Собора, неужели он не боялся тем самым испортить отношения с самым влиятельным и могущественным иерархом? На этот вопрос историки отвечали по-разному. Так, например, А. В. Карташёв считал, что митрополит «устроил себе… новый источник доходов»[350], а А. А. Зимин предположил, что Исидор сделал это, «стремясь упрочить власть Московской митрополии, в пику Евфимию»[351], что, вероятно, справедливо. А. И. Плигузов и Г. В. Семенченко показали, что «решению митрополита Исидора о выводе Пскова из церковного подчинения Новгороду предшествовала специально проведенная подготовительная работа — создание Сборника посланий церковных иерархов (преимущественно митрополитов Киприана и Фотия) во Псков»[352]. Весьма правдоподобно и, может быть, примиряюще выглядит мнение Е. Е. Голубинского, который считал, что это деяние митрополита было в полном согласии с волей великого князя и с разрешения архиепископа Евфимия. «Вероятно, <…> митрополит испросил у него Псков со всеми от последнего доходами <…> во временное пользование, чтобы таким образом усилить свои денежные средства»[353]. И действительно, в Пскове Исидор пробыл 7 недель и псковичи «даша ему