упаси Господи. Вот только женихов нет подходящих. Королевичи заморские намертво упёрлись. Говорят, им такого счастья не надобно. Царевна тоже носом воротит. Да и желающие возле царского терема не подавились. В том году, вспомните, сколько голов порубили. Это тех, кто от женитьбы отказался. Кого Марья Герасимовна вроде выбрала. Ну, там, конечно, под шумок, парочка политических под раздачу попали. Царь с гласностью все борется, никак не наборется. Так что, богатырь был бы кстати. Да и селу, опять же, тридцать лет и три года налог не платить в казну. Этак мы, глядишь, лекаря себе бы сельского завели. А то у нас одна повитуха и есть. Толку-то что? Ни горячку, ни лихорадку вылечить не умеет… и насчёт парней… Да… Из-за царской дочери, страшное дело, службу военную служить бегут, сбивая пятки. Причём, поголовно. Причём, даже те, которого и близко к казарме подпускать нельзя. Голоса им, понимаешь, велят Тридевятое царство защищать. Шепчут, что оно в опасности. Нет, спасибо, конечно, но обойдёмся. Скоро сеять и пахать будет совсем некому. С нами один черт никто воевать не хочет. Вот только не пойму…

Староста снова нырнул носом в бумагу. Несколько секунд перебирал губами, перечитывая указ. А потом оторвался и уставился куда-то вдаль.

— Самоходная телега… За каким лядом? У нас на все царство она одна. Во дворце стоит. Как царю подарили, так и стоит. Народ пугает. От нее шуму и вони много.

— Да что гадать… — Высказался все тот же мужик из толпы. — Нет у нас все равно подходящего кандидата.

— Да…– Народ коллективно вздохнул. — Если бы найти богатыря…

— Так есть богатырь! — Громко и очень неожиданно выкрикнул стоявший неподалёку отец Никифор. При этом посмотрел он на меня с торжеством в глазах. Я сразу понял, гнида эта слить меня собрался.

— Где⁈– Староста вскинулся. — Ты часом, отец святой, не употреблял ли кагору недавно? Откуда у нас такая радость? А требования видал? Молодой, красивый, телега самоходная. На черта ему телега… Все равно не понимаю…

— Да вот же. — Батюшка, активно расталкивая односельчан локтями, подскочил ко мне, схватил мою руку и резко поднял ее вверх.

— Ты совсем охренел⁈ — Зашипел я ревнивому козлу и попытался вырвать родную конечность. — Ты святой отец сейчас сильно рискуешь…

— А ведь и точно…– Послышалось со стороны бабской кучки. — Алена же говорила. Богатырь иноземный…

— Так ты богатырь⁈ — Петр Петрович спрыгнул с перевернутой бочки, на которую забрался в начале собрания, и рысью подбежал ко мне. — Да разойдитесь вы, бестолочи! Чего на богатыря верхом лезите. Дайте человеку воздуху. Таааак… Неужто правда богатырь? Как звать тебя, добрый молодец?

Староста чуть на месте не подпрыгивал от восторга.

— Да…богатырь… Зовут Алексеем. — Ответил я, хотя в башке сам себя в этот момент мысленно пинал ногами и обзывал матерными словами.

Вообще-то, сразу же хотел отказаться от столь сомнительной чести. Это вполне понятно. Я богатырем представился, чтоб меня в селе хорошо приняли, про бабку нормально рассказали, самое лучшее жилье предоставили на время. Насовсем не надо. И все!

Поэтому, когда этот урод Никифор начал в меня пальцем тыкать, собрался твердо ответить. Решительно. Сказать правду. Что ни хрена я не богатырь, а вообще случайно тут оказавшийся иномирец. Правда, есть вероятность, что быть в Тридевятом царстве иномирцем еще хреновее, чем богатырем, но с другой стороны, на иномирцев пока никто не претендует.

Просто история с этими играми сильно беспокоила. Да и жениться ни на какой царевне я точно не собираюсь. Но потом посмотрел на Алену…

Девчонка таращилась на меня с восхищением в зелёных глазищах. Я прямо увидел свое отражение в ее взгляде. Герой, мужик, богатырь… Ну, вот как сказать, что я соврал? И главное — прежде меня это особо сильно не парило. Соврал, потому что захотел. Да. И что? Но перед Аленой мудаком выглядеть почему-то совсем не хотелось. А вот героем — наверное, да. Ну, что тут они в своих играх могут устроить? В конце концов, это же сказка. Если башку напрячь, то я все сюжеты вспомню. Да и так, вообще… В сказке всегда добро побеждает.

— Богатырь. — Повторил я, проклиная свое мужское эго, которое захотело перед симпатичной девчонкой покрасоваться. — Настоящий.

— Так он же заморский! — Выкрикнули из толпы. — Разве можно иноземных граждан на игры отправлять?

— Вот Любка… — Староста бросил раздражённый взгляд в сторону особо умной тетки, которая эту мысль озвучила. — Злая ты баба. Вечно все портишь…Потому и мужика у тебя нет…

Петр Петрович положил мне руку на плечо и с надеждой заглянул в мои же глаза.

— Может, лицензия на трудовую деятельность имеется, а? — Спросил он ласковым голосом.

— Да мы ведь сегодня и пришли. — Алена выступила чуть вперед, — Он потерял грамоты. Без документов совсем.

— Ну, все! — Староста, перестав строить из себя моего лучшего друга, сделал шаг назад. — Все! Нет у нас опять богатыря. Иноземцам нужна лицензия…

— А если он будет не иноземцем? — Снова высунул свой крысиный нос отец Никифор. — Если мы его гражданином Тридевятого царства сделаем? А?

— Женим, что ли? — Приободрился Петр Петрович.

— Не плети. Бестолочь. — Батюшка постучал костяшками пальцев старосте по лбу. — Если мы его женим, как он на царевне потом… Ну, ты понял. Нет… Но обычай есть… Можно иноземца ночью в реку бросить. Если его мать-река примет, то станет он пасынком земли русской. То есть, не иноземец уже, а самый настоящий богатырь.

Во дворе повисла гробовая тишина. Видимо, батюшка умудрился даже местных впечатлить своим предложением.

— Чей-то не припомню я такого обычая… — С сомнением высказал общую мысль староста. — Да и ночью… Река нечистью кишит.

— Конечно! — Алена подвинулась ближе ко мне и незаметно для остальных сжала мою руку, намекая, мол, не бойся, Леха, я тебя не брошу. — Лучше уж давайте без богатыря. Ночью в реке никому не справиться. Ничего страшного, будем платить мзду значит.

— Нет! — Я осторожно освободил руку и повернулся к старосте. — Согласен. Давайте этот обычай ваш делать. Только уточнение одно… Река приймет, это что значит? Это мне выплыть надо, надеюсь? А не в том смысле, что камешком вниз пойду.

— Выплыть. Да. — Снова влез отец Никифор. Рожа у него