Вытянув руку, накладываю кольцом заморозку, отчего профессор замирает. Слизеринцы с интересом за мной наблюдают, но ничего не делают. А я разбираюсь с диагностикой. Допросная аптечка содержит и нейтрализатор оборотного, поэтому сейчас я его вливаю, чтобы посмотреть — Снейп ли это вообще.

— Что делаешь? — интересуется у меня Герм.

— Проверяю, не оборотное ли, — поясняю я ему, на что «пинцет» только молча кивает.

Замечаю кивки слизеринцев. Да, здесь ничего объяснять не надо, потому что Снейп ведет себя слишком странно даже для истерички. Сейчас отработает антидот оборотного, а затем можно будет проверить, не опоили ли чем. Ну и тогда решать по обстановке, ибо что делать прямо сейчас, я не в курсе, то есть даже мыслей нет.

— Опаньки, — слышу я голос Герма, выплывая из своей задумчивости.

Ну, где-то так и ожидалось, конечно. И истеричность, и дерганность и желание оскорбить именно меня… Интересно, а настоящий Снейп вообще жив?

— Кто это? — удивляется «пинцет», подобное увидевший впервые.

— Лили Поттер, в девичестве Рейвенкло, — отвечаю я ему. — Мать моя, женщина.

— Интересное кино, — подтверждает мои мысли Герм. — И что сейчас?

— Ну как что… — вздыхаю я. — Разговаривать будем.

Я поворачиваюсь к слизеринцам с простой рекомендацией — декана поискать, может, жив еще. Снейп в каноне той еще гнидой был, но, тем не менее все ж душа живая, кто знает, какой он тут настоящий? После этого направляюсь в сторону подсобки, чтобы побеседовать с «мамой», ибо очень уж много у меня к ней вопросов. Но первый желательно прояснить сразу же — есть ли у нее метка, или нет.

Как ни странно, но змейки просто спокойно выходят из класса, совершенно ничего не комментируя, что, я полагаю, как минимум странно. Может, решили, что их хата с краю? Трудно сказать, на мой взгляд. Ладно, с загадками потом разберусь, сейчас мне интересно, что здесь вообще происходит, потому что ситуация со здравым смыслом совсем не дружит. То есть давно и надолго вышла за рамки моего понимания.

Ну-с, начнем, благословясь…

— По какой причине вы не приняли меня в род? — спрашиваю я.

— Так приказал Дамблдор, — отвечает мне «мать».

— А Снейпа ты тоже по приказу изображала? — интересуюсь я.

— Так приказал Дамблдор, — слышу я в ответ.

— Почему ты ему подчиняешься? — спрашиваю я.

— У него моя кровь, он может приказать что угодно, — всхлипывает женщина.

И вот тут меня настигает понимание. Раз с помощью крови Дамблдор может сотворить что угодно, то вся история с Пожирателями, Волдемортом и тому подобное — это театр. Просто огромный театр. Я продолжаю расспрашивать Лили, радуясь тому, что волосы у меня длинные и дыбом встать не могут. Но это ж какой страшный замысел… Как игра в солдатики, не иначе. Интересно, у бородатого есть кровь всех магов Британии? Тогда он не мог не подстраховаться и внахалку к нему лезть смертельно опасно. Значит, операцию по изъятию крови надо тщательно планировать.

А пока накладываем чары забвения на пределе сил и спокойно топаем на следующий урок. Герм с интересом поглядывает на меня, но молчит. Я же в глубокой задумчивости, потому что представить нашего Великого Светлого в качестве вот прямо такого вот кукловода… Нет, я верю уже во все, и даже в то, что на месте Дамблдора Гриндевальд какой-нибудь, но как-то слишком круто получается…

— Вот такие у нас сказки, — хмыкаю я, поднимаясь из подземелья. — И сказочники заодно.

— Но погоди, ты же, в отличие от нее, не абсолютно подчинена! — доходит, наконец, до «пинцета». — Тогда как?

— Любого человека можно сломать… — задумчиво отвечаю ему. — Если, например, болью…

— Болью можно, — кивает Герм. — Помню… В общем, помню, да. Считаешь, их просто ломали?

— Да, пожалуй, — отвечаю ему. — Очень реакции похожи именно на страх боли.

Мне ребята еще в той жизни многое о разных типах страха рассказывали, так что даже не сюрприз. Здесь могли просто достичь страха болью, а повторять подобное никто добровольно не согласится. Вопрос теперь в том, можно ли винить в чем-либо сломленного человека? С одной стороны, нет, конечно, а вот с другой… С другой, совсем иная история получается, потому что, даже имея кровь, Дамблдор сильно вряд ли контролировал каждый их шаг, то есть обращаться со мной хоть как-то по-людски они теоретически могли. Интересно? Еще как!

Глава двенадцатая

Хорошо подумав, я затаскиваю военного в неиспользуемый класс — перетереть ситуацию. Есть у меня ощущение, что мы по самой кромке ходим, а местный моджахед может ответить так, что мало не будет. Значит, надо, как минимум, подстраховать «пинцета». С гранатами в помещении он вряд ли дело имел, потому имеет смысл выдать ему «Вальтер».

— Так, Герм, — сразу же беру я быка за рога, — у нас возможны резкие обострения, а ты голый.

— И что ты предлагаешь? — интересуется «пинцет».

— А вот, — хмыкаю я, положив на стол пистолет. — От «ПМ» он, в принципе, немногим отличается, а у тебя хоть какая-то гарантия.

— Есть, понял, — кивает Герм, прибирая оружие и запасную обойму.

Скорее всего, ему это не понадобится, так как основной вектор агрессии на меня направлен, но предохраняться надо, так Гром говорил. У нас сейчас Маккошка, а дальше полная неопределенность. То есть или меня изо всех сил игнорируют, или происходит срыв в горячую фазу. Судя по наблюдаемым признакам, первый вариант более вероятен.

МакГонагалл изображает полный игнор. То есть изо всех сил не смотрит на меня, что мне не слишком, конечно, нравится, потому что непонятно. Либо пытаются усыпить бдительность, либо действительно паузу взяли. Точно это выяснить прямо сейчас невозможно, поэтому надо подождать и посмотреть на развитие событий. Вообще непонятно, что в этой школе происходит! Канон улетел неизвестно куда, да еще и выясняется, что все канонные события — это театр. Но у каждого театра должен быть свой мотив, а вот именно мотива я и не вижу.

Уничтожение аристократии? Ну, в чем-то да, потому что вряд ли у него есть кровь всех детей. Но именно такое уничтожение — оно странное, слишком много ненужных телодвижений. Ну и направленная ломка меня — это вообще ни в какие ворота не лезет, потому что нет логического объяснения. Помню, в каких-то фанфиках Дамблдор педофилом выставлялся, но это тоже критики не выдерживает. То есть может быть, конечно, на свете чего только не бывает, но тогда направление ломки было бы другим. В общем, все непонятно, информации очень мало, и взять ее неоткуда.

— Мисс Поттер! — заявляет мне эта мымра. — Вас ожидает директор. Пароль — шоколадные леденцы. Извольте пройти немедленно!

— Директор вызывает к себе девочку? — с интересом спрашивает Герм. — Интересно, а с какой целью?

— Не ваше дело, мистер Грейнджер! — вызверивается на него МакГонагалл.

А осмелел «пинцет» с оружием в кармане, осмелел. На деле, если со мной теперь что-то случится, то кино будет совсем не смешным. То есть аврорату будет что предъявить, но ничего аврорат предъявлять не будет. С одной стороны, можно не пойти. Но вопрос «что они сделают» — сложен и противоречив, потому что это открытое противостояние. А если пойти, показав покладистость… Только ствол надо держать под рукой.

— Ну, пошли, — командую я военному. — Подождешь меня у двери, может, прикроешь, есть что.

— Есть, понял, — кивает мне «пинцет».

Мы идем в сторону директорской башенки, а я перевешиваю автомат, чтобы иметь возможность за него схватиться. Что-то мне кажется, не все так просто будет… Назвав пароль горгулье, поднимаемся по лестнице. Герм остается на месте, я же захожу внутрь. Ну где-то так я себе это все и представляла, да. Только портретов нет, воспетых в каноне да фанфиках, а это симптом.

— Вы забыли свое место, девочка моя! — слышу я мягкий старческий голос. — Империо! Раздеться полностью и встать на колени!

Дамблдор оказывается передо мной. Он что-то делает со своей мантией, а я в это время сопротивляюсь радостному желанию обнажиться. Вот ползет уже с плеч мантия, пальцы берутся за пуговицы формы, но артефакты помогают мне сопротивляться, хоть это и не слишком выходит. Действительно, что ли, такая мощная палочка?

— Ты будешь чувствовать и понимать все, маленькая дрянь, — сообщает мне старик. — Но ничего сделать не сможешь!

Я все борюсь с собой, пытаясь не поддаться, но пальцы расстегивают пуговицы. Возможно, поэтому я пропускаю происходящее, фиксируя его краем глаза — резко вспыхнувший зеленым камин, начавший поворачиваться в ту сторону Дамблдор и щелчок выстрела. Альбус Персиваль и так далее заваливается на пол, я снова контролирую свое тело,