Шрифт:
Закладка:
— Ла-ла-ла-ла-ла-ла. Продолжай, — щелкает перед моим носом пальцами.
— Мы лежим с тобой в маленьком гробике, ты мозгами прижалась ко мне. И твой череп червями обглоданный, широко улыбается мне. Не смотри на меня ты так жалобно и коленку мне в ребра не суй. Все равно на тебя не поднимется мой давно разложившийся хуй. Ты приходи в могилку, приходи в мой дом. Ты приходи в могилку, вместе погнием. Ты приходи в могилку, будем чинно жить и черви земляные будут нас любить. Ла-ла-ла-ла-ла-лаааа, — отщелкал, в отличие от Синичкиной, пальцами на обеих руках, аккурат перед ее носом. Теперь, сука, я горд, что уделал ее. Боже, плюнь мне в рожу, мы с ней похожи. Очухиваемся мы оба тогда, когда я понимаю, что обдолбаные сучары заливаются смехом.
— А теперь, ребятушки, закончили с культурной программой и переходим в горизонтальную плоскость. Смазливый, гоу трахать слабоумную. Желательно, чтобы нам было все видно. Не начнете в течение пяти минут, отрежем по одному мизинцу каждому, — ну приплыли, вашу мать. Трахаться напоказ мне еще не приходилось.
— Я так-то не планировала с тобой секситься даже после спасения, а при них тем более.
— Ну, кто бы сомневался.
— Мы передумали. Отрежем по указательному пальцу на руке, — слышу позади себя. Сука, как понять, что в реале могут сделать эти обдолбыши?
— Придется, Синичкина, — хватаю ее за свободную руку и тяну на себя.
— Ты чо серьезно?!
— Да.
— А у тебя как вообще встанет в такой ситуации?!
— Встанет. Главное не смотреть на них. Потому я — сверху, ты — снизу. Представляй что-нибудь хорошее.
— Давай лучше скажем, что ты импотент. Или мой брат. Или мой брат гей-импотент.
— Заткнись уже.
Мельком перевожу взгляд на обдолбышей и понимаю, что все равно все закончится печально, даже если мы и трахнемся напоказ. Надо пробовать бежать. Не факт, что догонят. Зато появится шанс. Наклоняюсь к ее уху и шепчу:
— Руку от груди убери, иначе не сможешь нормально бежать. Через три секунды убегаем в лес. В мою сторону.
Отрываюсь от Лили и, убедившись, что руку она все-таки убрала, киваю ей и она, как ни странно, не раздумывая, бросается в лес, махая руками так, словно реально бежит в последний раз. Я же бросаюсь вслед за ней.
До сегодняшнего дня я был уверен, что физически вполне вынослив, а уж бег и подавно мой конек. Но глядя на то, как бежит Лиля, у меня появляется ощущение, что я безногий. В какой-то момент она отрывается от меня, и я теряю ее из вида. И только это, как ни странно, сподвигло меня активизировать свои силы на полную мощность. Синичкина из-за резкого и неконтролируемого старта все же быстро сдала свои позиции, правда, все равно не прекращает бежать, при этом совершенно не разбирая дороги.
Не знаю сколько по времени мы бежим, по ощущениям целую вечность. Первой сильно замедляется и окончательно останавливается именно Лиля. Торможу около нее, наблюдая за тем, как тяжело дыша, она оседает на землю, притягивая ноги к животу. Дышу в такт ей словно загнанная лошадь, осматриваясь по сторонам. Параллельно пытаюсь прислушаться к звукам вокруг. То ли я выдаю желаемое за действительное, то ли за нами действительно никто не бежит. Поворачиваюсь к Синичкиной, дабы достать хоть чей-нибудь телефон и замираю. Та качается как психбольная вперед-назад, уткнувшись головой в ноги.
— Лиля?
— Я в домике. Я в домике. В домике.
— Лиля? — щелкаю пальцами над ее ухом.
— В домике.
— Успокойся. И дай уже хоть чей-нибудь мобильник.
Хрен там, вырвать сумку, которая находится у сжавшейся Синичкиной не представляется возможным.
— Лиль, посмотри на меня, пожалуйста, — ноль реакции. С силой приподнимаю ее голову. Взгляд реально как у умалишенной. Хорошо же ее приложило. — Синичкина, прекрати меня пугать. Давай приходи уже в себя. Все нормально, за исключением пары царапин от веток, ну и наверняка твоих похераченных без обуви ступней. За нами не гонятся. Все, выдыхай. Я сейчас включу навигацию, узнаю, где мы, наберу своего друга, и он приедет за нами. Лиля! — рявкаю в ответ на ее полное молчание и по-прежнему неадекватный взгляд.
— Спроси у меня что-нибудь, — неожиданно произносит она. — Что-нибудь из школьной программы, чтобы я напрягла память и отвлекалась. Только, чтобы я точно это знала. Спроси.
— Синус числа пи, — задаю первое, что приходит на ум. После моего вопроса на лице Синичкиной начались конкретные метаморфозы. Выпученные глаза, задумчивость, возмущение и наконец-то облегчение. — Ну?
— Писинус.
— Вообще-то ноль, но я рад, что ты приходишь в себя. Это однозначно ответ Синичкиной.
— А что ты хрень какую-то спрашиваешь? Я имела в виду что-нибудь из области кто написал «Преступление и наказание» или кто кокнул Пушкина. Ну хотя бы два плюс пятнадцать, но точно не это.
— На сегодня лимит траханья моих мозгов исчерпан. Дай сюда свой мобильник. Живо, — грубо бросаю я.
Синичкина, как ни странно, слушается меня и напрочь позабыв о том, что ее верх полностью обнажен, отводит колени и начинает копаться в своей сумке. Темно, но не настолько, чтобы не заметить очевидного. Возможно, я конченый извращенец, но мой взгляд залипает на ее обнаженной груди. Учитывая ситуацию, в которой мы находимся, это идиотизм чистой воды. Чувствую себя малолетним отморозком, который никогда не видел реальную обнаженную женскую грудь. Хотя почти два месяца — это и есть для меня своеобразная вечность. Но, сука, не сейчас же на этом залипать.
Почему-то я был уверен, что, учитывая рельефы Лилиной задницы, весь сок ушел именно в нее, а вместо груди в лучшем случае — пупырышки, грамотно увеличенные при помощи лифчика. Однако, нет, все тут нормально и с размером, и с внешним видом. Да ладно, чего уж там — хорошая стоячая грудь с сжавшимися в данную минуту сосками, ясное дело, не от возбуждения. Руки так и чешутся прикоснуться и сжать ее грудь. В данном случае жаль, что у нее не пупырышки. Очень жаль.
— У меня осталось всего пять процентов зарядки, — вырывает меня из раздумий Лилин голос. Очень вовремя, надо сказать.
— Давай сюда, — забираю мобильник. — Анин сел?
— Тоже сдыхает.
— Да ладно, успеем, не парься.
На мою удачу, дозвониться до нужного человека удалось с первого раза. Вкратце обрисовал столь дебильную ситуацию и стал ждать. От чего-то вновь сжавшаяся на земле Синичкина стала меня раздражать, стоило только вспомнить, что все могло повернуться иначе.
— Ты почему не побежала, когда я дал тебе знак? На хера было доводить до этого?
— Я нож увидела, вот и стало страшно. Мне показалось, что если я буду выглядеть больной, они передумают меня насиловать. Хотела еще описаться для большей достоверности, но внезапно мочевой пузырь оказался ненаполненным. Можно вопрос?
