Шрифт:
Закладка:
— Не окей, твоя девушка плохо себя с нами вела. И лично мне уже навредила, — указывает один из качков.
Бля, я труп. Мельком оглядываюсь по сторонам, как вдруг получаю удар в живот. Сука крупногабаритная. От второго удара, к счастью, уворачиваюсь и сам бью со всей силы куда попало одному из троих. Надо отдать должное Синичкиной, она подняла охеренный визг. Правда, учитывая людское равнодушие, это нам не помогло. Я был уверен, что трое на одного в этот раз закончится банально — мозгами на асфальте. Причем моими. Однако качки меня удивили. Били не сильно. Один из них просто затолкал Синичкину в машину, пока я махался кулаками с другим мужиком, больше похожим на мою комплекцию, а затем третий ухватил меня сзади и, нет, голову не разбил, а затолкал в машину к Синичкиной. Кажется, от такого варианта мы с ней взаимно охренели. А потом я еще больше, когда машина тронулась, а Мимосраловна ухватила меня крепко за руку. Это что-то новенькое.
— Поехали развлекаться, мальчики и девочки, — картаво произнес тот, что оказался с нами сзади. — Девочка сегодня будет нарасхват.
Минут пять едем молча, пока на очередном проскоченном красном светофоре Синичкина не подала голос.
— Вы не могли бы так быстро не ехать, — сквозь музыку, еле слышно проговаривает она. — Меня подташнивает от быстрой езды, к тому же, это не слишком безопасно. Точнее вообще опасно, учитывая, что у меня место смертницы. Я по середине и в случае резкого торможения вылечу прямо вперед, — в рот мне ноги…
— Да, деточка, ты и так будешь посередине. Серединка бутерброда, — усмехаясь, произносит мудак на водительском кресле. Сейчас Синичкина что-нибудь отмочит. К гадалке не ходи.
— Я невкусная.
Мужской хохот на весь салон, а мне вдруг становится совсем не смешно. Это может закончится реальной оргией и прикопанными телами. Самое дебильное, что в голову не приходит ничего дельного. И телефоном воспользоваться пока уж точно не могу.
— Мне страшно, — неожиданно шепчет мне на ухо Синичкина. А я только сейчас замечаю, что эта бестолочь испортила свои натуральные русые волосы дебильной розовой прядью. К счастью, только одной и не на всей длине шевелюры. Но все равно смотрится убого. Если все закончится хорошо — отрежу!
— Все нормально будет. У меня линия жизни длинная.
— А у меня? — показывает мне ладонь.
— У тебя короче. Но тоже длинная. Лет до восьмидесяти точно проживешь. Но развилка в конце линии жизни.
— Это что значит?
— Что в дурке закончишь жизнь. Ну или просто с ума сойдешь, — брякнул первую попавшуюся хрень, дабы немного отвлечь Синичкину.
— Ясно. Я очень не хочу быть изнасилованной. Их трое. Это пипец, — снова прошептала мне на ухо. Эх была не была.
— Я тоже.
— Что тоже?
— Не хочу быть изнасилованным.
— Ты-то тут причем?
— У того, кто на водительском месте сидит — серьга в правом ухе. И смотрит на меня зазывающе. Видишь, то и дело бросает на меня взгляды. Точно пидарас.
— Значит этот на тебя запал, поэтому ты здесь. Господи, как отлегло-то.
— Что насиловать тебя будут двое вместо трех? — ну вот на хера это сказал?
— Что тебя тоже будут насиловать, дубина. Вдвоем-то как-то легче потом ходить на курсы психологической поддержки. Ну что ты так на меня глаза вылупил? В идеале бы, конечно, хорошо, если бы они только тебя жахнули. Может, они все педики? Или хотя бы бисексуалы? Так-то ты привлекательный. Давай скажем, что ты активный би и возьмешь весь удар на себя. По-джентельменски, так сказать, — и тут я потерял дар речи. Синичкину точно не изнасилуют. Скорее уж меня, ну а она затрахает всем мозг. — Все, поняла без слов. Ты не джентльмен.
— Рты закрыли, воробушки, — прокукарекал тот, что с серьгой. Черт, может, реально пидарас? Да, определенно со мной случается какая-то задница, когда со мной рядом реальная Синичкинская жопа…
Еще двадцать минут езды и мелькающие перед глазами деревья напрочь отбили у меня мысль, что все разрешится само собой в нашу пользу. Нас совершенно точно везут в лес.
— Пипец, еще и в лесу закапают. Я не хочу умирать, — прошептала Лиля, в очередной раз сжав до боли мою руку.
— Глупо нас убивать, учитывая, что камеры возле клуба все же есть. Та же Аня знала, где ты осталась, да и мой брат тоже. Следы все равно выведут на эту машину.
— В лес нас везут именно для того, чтобы спрятать тела. Да и на фиг мне эти следы, если я червей уже буду кормить?
— Резонное замечание, — в логике, несмотря на ранее произнесенную Синичкиной чушь, ей сейчас не откажешь. От того, что наши трупы все же найдут, мне точно легче не станет.
Через пару минут машина остановилась на обочине. Нас, как ни странно, никто не «пригласил» выйти на улицу. А вот вся компания вышла наружу, предварительно забрав у нас телефоны. Ну и на десерт — закрытая дверь. Отошли они буквально на пару шагов от машины. О чем-то определенно треплются и курят.
— И как это понимать? Чо им вообще надо от нас?
— Ну от тебя я еще понимаю. Вот на кой черт им я. Ну разве что смотреть, как над тобой издеваются. Они же думают, что ты моя девушка и меня это сильно тронет.
— Блин, была бы я сейчас девственницей, так точно бы выжила и осталась нетронутой. Они всегда в кино в фаворе. Черт, черт, черт. Сукин сын! — взрывается Синичкина, ударяя кулаком мне в плечо.
— Ты вообще кукушкой тронулась?!
— Да пошел ты. Из-за тебя мне еще и умирать!
— Из-за меня? Ты реально башкой двинулась, — и только, когда я увидел, как Лиля всерьез начала лить слезы, понял, что у нее тупо сдали нервы.
— Я ничего еще не сделала. Мужа нет, ребенка нет, собственного жилья тоже нет. Ни на что не накопила. На море ни разу не была и воду…
— Что воду?
— Воду бабушке в деревне не провела. Да и вообще я ничего не сделала, — мда… вот уж чего я не ожидал, так это того, что стану свидетелем этой истерики.
— Лучше неси привычную для тебя чушь, чем вот это вот все, — приобнимаю Лилю за плечо. — Значит так, темнота и лес нам играют сейчас, как ни странно, на руку. Давай так. Я постараюсь в лучший момент отвлечь их внимание, когда нас все-таки выведут из машины. Возможно, начну драку. А ты в это время не будешь стоять. А сразу побежишь. Не оборачивайся. Беги так, как в последний раз. Поняла?
— Поняла. Я бы и не стала стоять и смотреть как кретинка из кино на то, что делают с ее парнем. Смысла в этом нет. Парня все равно кокнут, а потом за тупую девку возьмутся. Я гораздо умнее этих дур, — вытирает слезы и наконец-то успокаивается. — И обувь сниму, чтобы не упасть на каблуках, когда буду бежать.
— Даже не знаю похвалить тебя или возмутиться.
— Лучше похвали, а то этого никто не делает. Слушай, я даже сейчас забыла почему я тебя ненавижу. Ты меня уже дважды пытаешься спасти. Прям как-то неловко понимать, что ты не такой, каким я тебя называю в мыслях.
