Шрифт:
Закладка:
Остерегайся, чтобы твоя дружба с правителем и откровенность не привели тебя к панибратству или фамильярности по отношению к нему. Расположи его [к себе] почтительностью и предупредительностью в обращении, прибавь к этому лести, благоговения вместе с заверением в непреложности [для тебя] запретного /65/ и в вечной преданности. Скромными должны быть и твои похвальбы и притязания на исполнение твоих надежд. Поистине, слишком явная фамильярность — повод к ненависти. Рассказывали, что ал-Ма'мун, да благословит его Аллах, предложил ал-Му'алла ибн Аййубу стать правителем одной области, а тот просил избавить его от этого, заметив: “Вероломному легче [справиться] с делом, [которое возлагается] на меня, чем преданному, потому что он (преданный) не фамильярничает и не пронырлив”. Сказал ал-Мансур, да будет милосерден к нему Аллах, об Абу Муслиме, что он был фамильярен до надоедливости, пронырлив до невероятности. Он сказал в своей хутбе о нем: “Обязанность быть справедливым по отношению к нему не помешала нам утвердиться в правоте [своих действий] против него”.
Рассказал 'Убайдаллах ибн 'Абдаллах ибн Тахир[260]: “Я был на аудиенции у 'Убайдаллаха ибн Сулаймана. Он бросил мне записку, спросив: "Что ты думаешь об этом заявлении и об этой безобразной выходке?" Я прочел ее и понял, что это записка Хамда ибн Мухаммада[261], катиба. В ней значилось:
Между нами святые [узы] и тесный союз.
Каждый из нас имеет права друг перед другом.
Но пользуйся удобным моментом.
Ни один из нас не знает, когда не сможет [больше] терпеть.
Я сказал: "Вазир, да поможет ему Аллах, — предел чаяний, достойный благодеяния и милости". Он возразил: "Кроме [случаев] фамильярности, иногда переходящей границы, которая изменяет /66/ доброе настроение". Я сказал: "Фамильярность друзей не должна вызывать гнев и не может служить убедительной причиной [для него]. Свойство достойнейших — благодеяние слугам тех, кто вселяет надежду"”.
Когда вазир хотел что-либо написать в присутствии халифа по его приказу, то обычно в туфле[262] вазира или катиба имелась изящная чернильница с цепочкой, свиток, матйана[263], в которой асахи[264] и глина. Собираясь что-либо написать, он вешал чернильницу на левую руку, а свиток держал в правой. Когда он заканчивал, то вносил исправления в письмо, сворачивал свиток, накладывал глину и запечатывал ею, затем отправлял.
Рассказывали, что ал-Васик би-ллах[265], да будет милосерден к нему Аллах, поклялся сам себе, что непременно убьет Мухаммада ибн 'Абд ал-Малика аз-Заййата[266], когда позволят обстоятельства, а все /67/ из-за безобразного с ним обращения Мухаммада ибн 'Абд ал-Малика. История эта известна. Когда [ал-Васик] занял престол и пожелал написать [послание о кончине ал-Му'тасима], он приказал катибам, исключая Мухаммада ибн 'Абд ал-Малика, чтобы [каждый из них] подготовил ему черновик. Все они написали о том, с чем халиф не был в душе согласен. Вошел Мухаммад 'Абд ал-Малик, а халиф твердо решил избавиться от него и замыслил злое [дело] против него. Халиф сказал: “Напиши, Мухаммад, бумагу об этом деле”. Тот вынул чернильницу и свиток из туфли и написал то что требовалось, представив свиток халифу, как он (халиф) того желал, и оказалось, что это соответствует его замыслу. Ал-Васик сказал ему: “Ты необходим власти с этой поры [вот так], — и приставил указательный палец к мочке уха, а затем сказал [все], что о нем думал: — Оставить тебя и сохранить лучше, чем исполнить мое [прежнее] желание. Я ведь было поклялся. Найди выход, чтобы мне не исполнять эту клятву, и раздай из моих денег то, что может искупить нарушение клятвы”. Затем он назначил его вазиром. Такой порядок существовал до тех пор, пока его не изменили в правление ал-Муктадира би-ллах, да будет милосерден к нему Аллах. Именно ал-Муктадир приказал 'Али ибн 'Исе написать при нем письмо о прекращении сбора /68/ дополнительного налога с жителей Фарса[267]. Тот вынул из своей туфли изящную чернильницу, которую мы уже описывали, и повесил ее на левую руку, а свиток взял в правую. Увидел это ал-Муктадир би-ллах, которому было это зрелище в тягость, и приказал подать свою чернильницу и чтобы несколько слуг стояли и держали ее, пока он ('Али) не кончит писать. 'Али ибн 'Иса был первым вазиром, которого уважили этим. Потом это стало правилом[268] и для других вазиров.
Не принято просить пить при дворе халифа и не разрешается поить. Это касается простых людей. Что касается знати, то может быть позволено им это, чтобы оказать им почет, но лучше, чтобы [этого] не было.
Рассказал мне Ибрахим ибн Хилал, мой дед: “Ал-Мухаллаби прибыл во дворец ал-Мути' ли-ллах, да будет милосерден к нему Аллах, по одному случайному делу. Прежде чем ему подали знак войти, он не успел напиться. Он вошел к халифу, а затем вышел и спустился к своей лодке. Его догнал слуга вместе с красивым гулямом-тюрком в нарядной одежде, [державшим] в одной руке золотой поднос-шараби, на котором [стоял] хрустальный кувшин, покрытый дабикийским платком[269], а в другой — платок, [чтобы вытереть губы]. Ал-Мухаллаби попил. Когда он опустил кувшин и передал его гуляму, слуга сказал /69/ мальчику: "Иди с вазиром". Ал-Мухаллаби спросил: "Отчего так?" Слуга ответил: "О мой господин, нет такого обычая, чтобы из дворца халифа можно было вынести какую-нибудь вещь и вернуть обратно. Мне было предписано [сделать] так, как я сделал, и нет никакой силы, что [могла бы заставить] меня поступить иначе. Гулям теперь [будет] при тебе, и то, что с ним, — тоже твое". И ал-Мухаллаби ушел вместе со всем этим”.
Как походит это деяние на поступки предков, [которые вели происхождение] от этого благородного древа, [говорит хотя бы история], рассказанная человеком, прозванным Абу 'Убайдой Ма'маром ибн ал-Мусанной[270]: “Дирар ибн ал-Азвар[271] во времена джахилийи отправился в хаджж. Он увидел у одного из купцов товар, который ему понравился. Дирар стал торговаться, и купец запросил 30 верблюдов. Он сказал Дирару:
."Найди мне поручителя". Тогда Дирар вошел в мекканский храм и увидел ал-'Аббаса ибн 'Абд ал-Мутталиба, да будет милосерден к нему Аллах, который был красив. Дирар спросил:
"Кто это?" Ему ответили: "Сын Шайбы ал-Хамда ал-'Аббаса ибн
