– Успокойся, госпожа. Я лишь повторяю, что слышала. Естественно, те общины, которые уже многие поколения странствуют в пустоте, возмущены вторжением Рюгге. Они измышляют всевозможные обвинения, встают в позу. Иначе они не были бы силтами.

– Да, конечно. Позы. Сплошные позы.

Но в словах Эдзеки имелась пища для размышлений. Решение проблемы Серке могло привести к новым проблемам, возможно не менее опасным. Прежде Марика отказывалась это понимать. Пора было как следует подумать.

Впервые за все время Марика испугалась, что поставила перед собой задачу, с которой не сумеет справиться. Вроде бы все просто: связаться с силтами, которые работали с ней, когда Рюгге пытались обуздать мятежников, и поручить им новое задание. А именно – собрать все необходимые сведения к ее возвращению после встречи с Серке.

Но на деле все оказалось гораздо сложнее. Прошло немало лет. Многие силты жили не там, где раньше, пошли на повышение, отправились в объятия Всеединого, поменяли имена. Многих попросту не удалось найти. Силты не были сильны в ведении учета.

Из тех, кого она нашла, немногие были заинтересованы в том, чтобы ей помочь. У кого-то были новые обязанности и новые привилегии, некоторые постарели и привыкли к сидячему образу жизни, некоторым было просто лень. И конечно, самодовольство – проклятие большинства силт. Как можно было оставаться столь самодовольными после событий последних десятилетий?

В сестринстве Рюгге царил больший порядок, чем в других общинах, и Марике легче было найти старых союзников и агентов. Но даже с ними возникли проблемы. Многие не желали иметь с ней ничего общего. Она не имела власти и не шла по пути к власти. Она отреклась.

И все же ей удалось найти пару десятков старых союзниц, готовых послужить на благо всеобщей безопасности. Они помнили прежние жесткие методы и не против были применить новые, не менее жесткие, чтобы вырезать раковую опухоль, окружавшую колдуна. Вероятно, большинство видели в этом возможность укрепить свое положение.

– Мир меняется, – сказала Марика Грауэл. – Но не силты. Во всяком случае, сколько-нибудь существенно. Возможно, мы живем в последние годы эпохи силт, но эти идиотки даже ни о чем не подозревают. – Она откинулась в кресле. Грауэл и Барлог смотрели на нее с каменными мордами. – Они не способны что-либо увидеть в мировом зеркале. Чтобы предвидеть будущее, им не хватает того примитивного интеллекта, которым одарило их Всеединое. В каком-то смысле не имеет значения, уничтожат ли колдуна. Я могу покончить с ним и со всеми, кто ему служит, до последнего мятежника, но то, что он символизирует, будет жить дальше, оставаясь столь же сильным. Это яд в сердце народа. Не знаю, даже зачем мне вообще все это.

– Затем, что ты не можешь иначе, – ответила Барлог. – Потому что ты – та, кто ты есть.

– Мудрые слова, Барлог. В них куда больше смысла, чем тебе кажется. Да, я не могу иначе. И возможно, все те покойные силты, объявившие меня Джианой, сами не догадывались, что имели в виду. Кто знает – может, мне каким-то невообразимым путем предстоит возглавить крах власти силт. Может, я и посланница рока, но не столько его причина, сколько следствие.

Грауэл и Барлог промолчали. Марике не требовалось читать их мысли, чтобы понять: они нисколько не сомневаются, что падение силт пойдет всем на пользу. Именно так считала бо́льшая часть жителей планеты. Сражаясь за сохранение того, что не нравилось ей самой, Марика, по сути, сражалась с неумолимым течением времени.

Мир увидел, что может быть и по-другому.

Возможно, в том была и часть ее вины. Именно благодаря ей в небе появились искусственные солнца, объяснявшие даже последнему дикарю, что колдовство и магия – далеко не лучший ответ на все вопросы. Ибо он доступен лишь привилегированному меньшинству…

Возможно, пытаясь спасти народ метов, на чьих спинах покоилась власть силт, Марика подписала этой власти смертный приговор.

– Благодарю тебя за помощь и сотрудничество, – сказала Марика Эдзеке. – Надеюсь, за эти дни мы сумели подготовить несколько неприятных сюрпризов для колдуна, которые ждут его после моего возвращения.

– А теперь отправляешься на встречу с Бестрей, да?

– Неужели в этом убежден весь мир? – ответила Марика вопросом на вопрос.

– Мы постоянно перехватываем сообщения, что Серке нашли и Марика отправляется на встречу с их воительницей.

– В таком случае колдун, возможно, тоже так считает. Он наверняка что-то предпримет. Будь осторожна, Эдзека. Ты права насчет его отношения к Скилджансроде. Здесь делается немало важной работы, большая часть которой ему вредит. Мне не хотелось бы услышать, что Всеединое призвало тебя в свои объятия раньше времени.

– Если я погибну, многие мятежники с радостью осветят мне путь во тьму, Марика. Береги себя. Народ метов не может позволить себе потерять тебя, хоть мало кто ценит тебя по достоинству. Вероятно, ты единственная силта, кто в состоянии разумно вести себя с теми пришельцами.

– Я буду крайне осторожна. Подходит к концу список того, что я должна сделать для других. Я на пороге свободы и не намерена потратить ее впустую. Грауэл, темнолет готов?

– Мы только тебя и ждем.

– Прекрасно. Всего тебе доброго, Эдзека.

– Куда, Марика? – спросила Барлог, когда они с Марикой подошли к темнолету.

Мир уже окутала ночь.

– В Рухаак, где мы появимся так же, как и исчезли. Без предупреждения и церемоний.

– А потом?

Марика показала на небо:

– А потом – опять туда. Общины звездоплавательниц собирают силы. Я поведу их за собой, возглавив последний этап долгой охоты.

– А потом?

– Потом, наверное, Кублин.

– А потом?

– Хватит! – огрызнулась Марика. – Придет время – будет видно. Оставь меня в покое, Барлог. Оставь!

– Как прикажешь, госпожа. Как прикажешь.

В ту ночь, подняв темнолет в холодную высь, Марика помчалась навстречу ветру, даже не пристегнувшись. Ей хотелось, чтобы чувство свободы и риска прогнали прочь неуверенность и злость.