class="p1">«Платонически любящий свою даму сердца рыцарь, да?» с горечью думал Кьелл, идя по улицам Некетаки. «Я как знал. Видимо, это тоже кармическое возмездие — за гордыню и пренебрежение к разумным этого мира. В глубине души я считал себя выше них, даже тех, кто явно умнее и талантливее меня — как же, моя жизнь началась в более развитом мире, а ещё я легко могу любого из них побить, ха-ха. Что значат знание и сила, если та единственная, на чью пользу я хочу их обратить, не желает меня знать? Она шарахалась от меня, как от чумного. Что же я сделал, где ошибся, с чем напортачил? Откуда этот страх в её глазах?» Он задумчиво огляделся. Ноги привели его в Королевскую Бухту. Рядом виднелось здание трактира «Дикий Жеребец».

«Отвергнутые влюбленные тоскуют и напиваются, так ведь?» подумалось ему. «С тоской у меня полный порядок, можно поставить галочку напротив. Может, и второй пункт выполнить? Традиция, как-никак. В конце концов, весь цивилизованный мир считает, что каждый сын моего народа беспробудно пьянствует с утра до ночи.» Шутка не принесла ему ни капли радости. «Я чувствую себя совсем как тогда, когда я охотился на того злосчастного убийцу. Интересно, если бы он добился-таки своего, мне было бы хуже, чем сейчас, или нет? Стоп. Прекратить,” зло приказал он себе. «Не смей, ты, тряпка, размазня, ничтожество. Я не буду желать ей зла, даже умозрительно. То, что я каким-то образом отвратил ее от себя, не ее вина. Ладно,” он вздохнул, «остается просто делать для нее, что могу. В духе мифических рыцарей дамы, ха. А сейчас — напьюсь.»

Он свернул в сторону «Дикого Жеребца». У его бармена должно было оставаться несколько бутылок врер чиоры.

***

— Эдер, Константен, зайдите ко мне через пять минут, — обратился Кьелл к своим ближникам с порога кают-компании. Те, оторвавшись от своих занятий — первый от игры в карты, второй — от беседы с Фассиной, — согласно кивнули.

«Эдер как выбор первого собутыльника не вызывает сомнений — мой давний бро запросто поддержит меня в трудную минуту, как делал это всегда,” думал бледный эльф, двигаясь в направлении своей каюты. Представляло убрать карту со стола, организовать еще два сидячих места, и раздобыть в одном из дальних рундуков рюмки. «Он, по-моему, самостоятельно взял на себя эдакую роль сильного старшего брата при умном младшем, то есть мне, ха. Хотя, в свете всего произошедшего, мой ум под сомнением.» В раздумьях, он вошел в капитанскую каюту, и принялся накрывать на стол.

«А вот со вторым тиммейтом по литрболу — заминка. Алот, конечно, верный друг, но слабоват печенью — свалится от пары рюмок крепкого. Паллежина, во-первых, женщина, и мужской солидарности не проявит, а во-вторых, я ее бешу. Текеху, выпив, захочет пойти по бабам, а я — не в настроении. С Майей все ясно, и к поиску утешения в ее объятиях я не готов, и вряд ли буду готов когда-нибудь. Фассине не хочу по мозгам ездить своими проблемами — она, на деле, девушка добрая, но в общение с разумными умеет слабо, и способна на два варианта действий максимум — нафырчать на меня, или поплакать со мной в обнимку. Рекке душевный тип, выпить любит и умеет, и вроде бы есть в нем что-то исконно-посконное, но мы так и не сблизились толком за это время. Ватнир — бро ненамного меньше Эдера, особенно учитывая все наше сходство характеров, но у него самого проблем по горлышко, плакаться ему о чем-то — лицемерное свинство. Идвин начнет прикалываться и флиртовать, чем вгонит меня в еще большую тоску. В команде полно хороших разумных, стойких к зеленому змию — один Беодул чего стоит, но пить с ними — терять остатки капитанского авторитета. Так что остается Константен, с которым мы успели съесть пару пудов соли пополам с не одной собакой, и который способен хлестать врер чиору банками. А еще, у него имя почти русское, за что ему бонус плюс пять к скиллу выпивания.»

Кьелл закончил почти одновременно со стуком в дверь.

— Вы вовремя, — встретил он на пороге двух друзей, но тут же раздраженно сморщился. — А, нет, важное забыл. Не в службу, а в дружбу — сбегайте на камбуз за закусками. Что угодно холодное и готовое к употреблению подойдет — вяленая рыба там, солонина. Сами смотрите.

— Закусками? — непонимающе спросил Константен. Гламфеллен молча отступил в сторону, указывая на выстроившуюся на столе небольшую батарею бутылок: округлые и светящиеся эссенцией — с врер чиорой, большие, зеленого стекла — с ромом, и одинокая, мутная и квадратная — с кукурузным спиртом из Дирвуда, редкость для Дедфайра, отысканная Гинтелем в дальнем углу кладовой. Дварф понимающе закивал, и двое будущих собутыльников направились в сторону камбуза, вскоре вернувшись с парой подносов разнообразных мясных и рыбных продуктов. Устроив их в компанию к бутылкам, товарищи расселись за столом.

— Зная тебя, подозреваю веский повод, или хотя бы причину, — глубокомысленно заметил Эдер.

— Да, Кьелл, что случилось? — не отстал Константен. — Праздник, что ли, какой-то?

— Скорее, поминки, — сумрачно ответил бледный эльф, наполняя рюмку Константена врер чиорой. — Эдер, тебе дирвудскую кукурузовку лить? Специально для тебя купил.

— Странно было бы отказываться от такого знака уважения, — хмыкнул блондин. — Лей, конечно. Ну, а все-таки, с чего пьянка? Вроде никто не помер недавно. Что-то в Некетаке стряслось?

— Угу, — кивнул гламфеллен, наполняя питьевую емкость друга эорским аналогом виски. — Мои нежные чувства были отвергнуты. Давайте, что ли, за любовь? — и, подавая пример, выпил содержимое своей рюмки залпом. Травяной алкоголь, отдающий свежестью корицы и лакричной сладостью, мягко скользнул по пищеводу, даря внутренностям приятное тепло.

— Ох, соболезную, Кьелл, — горестно крякнул Константен, приканчивая свою рюмку и отирая бороду и усы. — Что случилось-то? Или не хочешь говорить?

— Да нет, как раз за этим вас и пригласил — поплакаться, — задумчиво ответил эльф, наново наполняя свою рюмку. — Давайте за друзей, — приподнял он емкость в тосте.

— Мы с тобой, командир, — кивнул Эдер. — Пусть в подобных боях все посложнее, чем с иным драконом, — троица дружно выпила.

— Ну, по тебе не скажешь, — засмеялся гламфеллен. Врер чиора потихоньку начинала действовать, наполняя голову пьяным добродушием, и отодвигая в сторону все горести. — Вон как ты с