Бог неприятелей в стыд дабы привел

Дай господи, дабы он оружием своим

Туркам многих трудов приключил,

Господь да подкрепит руку его

В Королевце печатано при Рейснерских наследниках».

Вероятно, этот текст был положен на музыку, исполняемую при угощении посольства. Если перевод оды был сообщен Петру, то заключавшиеся в ней пожелания, чтобы государство турок было разорено, чтобы турки и татары, ищущие разорять и повреждать христианство, были искоренены, чтобы Бог помог оружию московского государя привести неприятеля в стыд и чтобы послы во всех странах, которые они посетят, нашли себе крепких союзников, — все эти пожелания должны были быть ему, конечно, приятны[835]. Музыка курфюрста в Кенигсберге, очевидно, очень понравилась Лефорту, судя по тому, что он договорился с одним из музыкантов, Яном Тремпом, который обязался обучить и привезти в Москву 6 человек «сиповщиков» (флейтистов), за что ему было дано 400 золотых[836].

Под 5 июня занесена в расходную книгу соболиной казны выдача соболей и материй, отправленных с Петром Лефортом сановникам курфюрста, а также лицам, состоявшим при послах. Подарки были посланы: обер-президенту Эбергарту фон Данкельману два сорока соболей по 130 рублей сорок, 3 пары соболей в разную цену и два косяка камок; его брату генерал-комиссару фон Данкельману, состоявшему при послах в приставах, сорок соболей в 120 рублей, пара соболей и косяк камки.

Получили затем подарки соболями и камками в меньшем количестве церемониймейстер Бессер, Рейер Чаплиц, маршалок Везель, бывшие при послах «покоевые дворяне» фон Брезель, фон Теттау, Котраэлер, дворянин, состоявший «при валентерах», т. е. при Петре — Принцен, и губернатор кенигсбергского замка. Церемониймейстеру Бессеру подарок, состоявший из семи пар дешевых соболей и 3 косяков камок, оказался слишком мал, и, вероятно, не без напоминания ему через два дня еще даны были две пары. Посланы были также советнику фон Фуксу сорок соболей в 130 рублей и пара в 30 рублей[837].

X. Договор с курфюрстом

6 июня посольству были «объявлены» суда, на которых послы должны были отплыть из Кенигсберга: курфюрстова яхта, два корабля да галиот; суда эти стали на реке Прегель «против двоpa, на котором стояли Преображенского полку начальные люди и салдаты», следовательно, против окон Петра. Послы начали перебираться на корабли[838]. Хотя посольство получило уже от курфюрста торжественную прощальную аудиенцию, однако переговоры с бранденбургскими дипломатами далеко еще не были закончены, продолжались и свидания с самим курфюрстом. Среди всех этих придворных торжеств, церемоний, пиров и увеселений, столь же тяжелых, как массивные колеса грузных экипажей XVII в., послы в беседах с приближенными курфюрста постоянно касались политических вопросов, интересовавших оба правительства. Между московскими государями и домом Гогенцоллернов существовали давние и прочные дружественные отношения, восходившие началом к договору, заключенному в 1517 г. великим князем Василием III с маркграфом Бранденбургским и великим магистром немецкого ордена Альбрехтом. Этот договор возобновлен был при царе Алексее Михайловиче 29 августа 1656 г. во время войны Московского государства с Польшей и Швецией. Общий интерес — соседство с Польшей и Швецией — и опасность, грозившая со стороны этих соседей, связывали Бранденбург с Москвой. Договор, заключенный 29 августа 1656 г., имел в виду устранение такой опасности: по этому договору курфюрст Бранденбургский обязывался за себя и за своих наследников не оказывать ни шведскому, ни польскому королям никакой помощи против московского государя и вообще никаких враждебных действий против Москвы не начинать[839]. Теперь, в 1697 г., дело шло о подтверждении этой старинной сто-восьмидесятилетней дружбы и об укреплении ее на вечные времена. Тревога Фридриха III за его прусские владения, все время открытые для ударов как со стороны Польши, так и в особенности со стороны первоклассной тогда военной державы Швеции, побуждала его так же ревностно искать союза с Московским государством, как искал его отец, великий курфюрст.

В семи статьях, переданных московским послам 24 мая, бранденбургское правительство изложило проект союзного договора; оно выступало в них со следующими предложениями:

1. Подтвердить на вечные времена союз между обоими государствами.

2. Союз имеет оборонительный характер: при нападении на одну из договаривающихся сторон другая обязана оказать ей помощь людьми, деньгами, снаряжением и пр.

3. Московское государство гарантирует Бранденбургу владение Прусским герцогством.

4. Оба государства обязываются не давать приюта бунтовщикам, возмутителям и неприятелям и обещают их выдавать.

5. Бранденбургское правительство берет на себя обязанность оказывать содействие и помощь тем людям, которых московский царь будет посылать для науки во владения курфюрста или которые будут проезжать через его владения.

6. Бранденбург желал получить для купцов, торгующих янтарем, свободный пропуск в Персию, Китай и другие восточные страны.

Наконец, седьмая статья касалась вопроса, которому придавал такое большое значение Фридрих III, мечтавший о королевской короне, именно вопрос об этикете приема бранденбургских послов при московском дворе; Фридрих добивался, чтобы его послов принимали, как королевских[840].

В ответах на эти статьи, данных тогда же (24 мая), послы соглашались на статьи 1, 4, 5 и 6, из которых статья 1 имела общий вводный характер, 4-я находила полное сочувствие, 5-я предупредительно шла навстречу желаниям самого Петра и в этом расчете была, очевидно, и предложена, а 6-я была уже подготовлена предыдущим договором 1689 г., дозволявшим подданным бранденбургского курфюрста приезжать для торговли в Архангельск, Псков и Смоленск[841]. Главным пунктом в проекте договора была статья 2 с примыкающей к ней статьей 3. Целью статьи 2 было превращение старинных дружественных отношений в формальный оборонительный союз, направленный против общих соседей: Польши и Швеции. Правда, она формулировалась в общих выражениях, без обозначения, против каких именно держав заключается оборонительный союз: договаривающиеся стороны обязывались помогать одна другой, от кого бы ни последовало нападение; тем не менее смысл статьи был ясен, и особое условие о гарантировании Бранденбургу владения Прусским герцогством определенно указывало на этот смысл. Подразумеваться могли только Польша и Швеция.

Петр, принимавший большое участие в направлении переговоров, очень опасался разрыва с могущественным северным соседом, когда на юге шла война с Турцией, и поэтому послы ни за что не соглашались на заключение оборонительного союза в такой общей форме и предлагали изложить статью с ограничениями: именно, если бы нападение на ту или другую из договаривающихся сторон помешало «союзу святого креста» против турок, обещая по окончании войны с турками более тесный и определенный оборонительный союз против общих неприятелей. Не дали сразу согласия послы и на столь интересовавшую курфюрста статью 7 проекта об уравнении его послов с королевскими послами при приемах.