— АААААА!!! — раздался нечеловеческий вопль после того, как Синдия вырвала ноготь с мясом. — АААА!!!

— Терпи, братан, терпи! — хлопал я героя по плечу, подбадривая при выдергивании второго ногтя.

Эти вопли, от которых порой закладывало уши, продолжались вплоть до того момента, пока зеленоглазка не избавилась от последнего ногтя. Благо находились мы далековато от столицы, иначе сюда бы сбежались все местные Торстены… Звукоизоляция тут посредственная… Ну, имеем что имеем… Пора приступать к зубкам!

— Ты заслужил право поучаствовать, Лич, — сказал я филактерии в углу. — Зубы твои! Согласна, Синдия?

— Да, хозяин! Полностью поддерживаю! — передала девушка щипцы скелету.

— Ну вы и монстры… — послышалось от филактерии.

— А ты что думал, Лич? Что ты тут единственный монстр? — по-компанейски приобнял я скелета, при этом глядя на филактерию. — Уж поверь, друг… Мы гораздо хуже…

— Не сомневаюсь, — ответил мне Лич. — Что ж, приступим!

Похоже на то, что сил на ор у Ван Сяо попросту не осталось. Вместо этого до нас доносилось лишь сдавленное мычание и нытье. Впрочем, по уровню шума оно не далеко ушло… Все также громко и басисто! Прям услада для ушей! Однако и заигрываться нельзя, ведь от обильной потери крови и помереть можно ненароком.

— Стой, хватит, — остановил я Лича, после того, как он вырвал уже одиннадцатый по счету зуб. — Он так от потери крови откинется скоро! Непорядок! Нужно подлатать! Пространственная дыра, зелье лечения! — использовал я заклинание, вынув парочку нужных эликсиров.

Наспех подлатав героя, мы стали дожидаться его прихода в себя. Ведь ему еще предстоит ощутить то, чем обычно казнили людей в Китае. «Тысяча порезов», если мне не изменяет память. Насколько я помню, палач отрезал по кусочку от смертника, при этом максимально долго поддерживая в бедолаге жизнь. Весьма жестоко и эффектно… Впрочем, не это послужит смертью для Ван Сяо. Я кое-что припас напоследок… А пока…

— Ты там как, братан? — поинтересовался я у героя его самочувствием.

— Ааа… ааа… — еле выдавливал он из себя, глядя на меня полными надежды глазами, залитыми слезами.

— А ну — ткни его, — попросил я Синдию.

— ААА! — тотчас завопил он от вошедшего в тело кинжала.

— Порядок! — обрадовался я. — Ты же помнишь о «Тысяче порезов», Синди? — спросил я у девушки.

— Да, хозяин! — приободрилась она, вспоминая то, о чем я ей рассказывал, пока мы кантовались у Мофона в логове. — Мне приступать⁈

— Естественно, моя дорогая! — предоставил я ей продолжение банкета.

— Начнем с этого кусочка! — облизнулась Синдия, срезая часть плоти с живота.

— ААА!!! — в очередной раз взревел азиат, находясь под воздействием от наркотика.

— А теперь этот… — продолжала Синди. — И этот! И вот этот! Ах да, забыла — вот этот обязательно!

«Тысяча порезов» набирала свои обороты, погрузив одинокую башню в пучину отчаяния и боли Ван Сяо. Его вопль бил новой силой, сотрясая вековечные стены, с которых то и дело осыпались пыль с грязью. Мы с Личем молча наблюдали за стараниями Синдии, которая вжилась в роль древнего китайского палача. И если Лич, вероятно, наслаждался процессом, то вот я… И наслаждался, и нет одновременно… Все дело в том, что порою мне кажется, будто бы я сам себе противоречу… И дело вовсе не во мне… А в ней — моей Синдии…

Обильно обдав героя новой порцией зелий лечения, дабы он не откинул коньки раньше времени, я вновь поймал себя на мысли, что разрешаю ей продолжать это… Но я же сам говорил, что хочу спасти ее, в одиночку погрузившись в бездну… Спасти, а не тащить на дно вместе с собой… А творя все это, она, волей-неволей, тонет вместе со мной… Но и отдалить ее от себя я не смогу… Она без меня, как и я без нее, не продержится… Мне нужно что-то, что заставит ее жить не только ради меня… Идея пока одна, но я всячески ее отталкиваю… Это должен быть не я… ТОЛЬКО НЕ Я!!!

— Достаточно, Синди, — схватил я ее за руку, глядя на потерявшего сознание Сяо. Даже наркотик уже не помогал.

— А? — передернуло ее. Видимо, вошла во вкус она прилично. — Ой, простите, хозяин!

— Ничего… Остался только один, завершающий штрих… — пробубнил я, косясь на шею азиата.

— И что же это? — поинтересовался Лич.

— В моем мире такую казнь называют «Колумбийский галстук», — бросил я своим подельникам.

— «Колумбийский галстук»? — в унисон отозвались они. — Что это?

Вкратце обрисовав способ умерщвления от колумбийских банд и наркобаронов, я под конец бросил:

— Оставим ему галстук на память!

— Ну-с, тогда приступим? — попросила у меня разрешения Синдия.

— Ага… Этот упырь все равно уже не жилец, — пробурчал я. — Вырезай!

Совершив аккуратный, вертикальный надрез на шее, Синдия запустила туда свою «нежную», девичью руку. И нащупав ею язык, она потащила его на себя, тем самым выволакивая его через проделанное отверстие. Как не сложно догадаться, вслед за этим появилось до боли знакомое уведомление над головой Ван Сяо: «Мертв».

— Отлично выглядишь, мой гонконгский друг, — картинно произнес я, сделав из пальцев некое подобие фотоаппарата и «сфотографировав» изрезанное тело, с вырванными зубами и ногтями. На шее же у него красовался шикарный галстук из языка, оставленный нами на память.

— А что это вы сделали, хозяин? — заинтересовалась Синдия моим жестом.

— Это? — продемонстрировал я ей «фотоаппарат». — Сфотографировал на воображаемый фотоаппарат, дабы навечно запечатлеть сей кадр.

— Ааа, припоминаю то, что вы рассказывали мне на корабле о этих аппаратах, создающих картины человека без помощи художника! — в очередной раз блеснула блондинка своей феноменальной памятью.

— Хах, все то ты помнишь… —