Теперь я одна из Мар, и люди надеются, что за помощь мне они получат благословение и лучшее перерождение от Мораны. Вначале я неловко отказываюсь от всего предложенного, но сёстры рассказывают, что, отказывая в принятии гостинцев, я отказываю им в милости. Устыдившись, я собираю всё, и Ясна смеётся, глядя, как я пытаюсь удержать многочисленные фрукты и свежий хлеб в руках. В этом году был богатый урожай, и люди особенно щедры на подарки.

Моя жизнь Мары начинается с человеческой щедрости, изумительно тёплой погоды и многочисленных историй от новоиспечённых сестёр у костра по вечерам, и я начинаю думать, что зря страшилась новой жизни.

– Подойди ко мне, Веледара, – внезапно зовёт меня к себе Сильвия, когда мы расположились на последний ночлег на поляне под открытым небом.

По словам сестёр, в храм мы прибудем уже завтра, а сейчас, в сгущающихся сумерках, мы собрались вокруг тёплого огня, чтобы отужинать свежим хлебом и сыром из ближайшей деревни.

Я уже привыкла к Марам и, моментально подчиняясь, усаживаюсь на землю перед старшей. Подбираю ноги под себя, ожидая какой-нибудь рассказ. Но Сильвия молчит, а постепенно и остальные замолкают, внимательно следя за нами. Старшая заправляет прядь моих волос за ухо и улыбается, разглядывая моё лицо.

Мне неуютно под всем этим вниманием, но сёстры расслаблены, будто знают, что дальше не произойдёт ничего плохого.

– Мы рассказали тебе о себе, Веледара. Поделились историями своих судеб, кто мы и откуда, – наконец говорит Сильвия. – Пришло твоё время рассказать нам о себе.

Я неуверенно разлепляю губы, но поспешно закрываю рот. Они мне нравятся, среди них я чувствую себя в безопасности. Мне уже давно не доводилось получать такое количество внимания и искреннего интереса. Но и не хочу позориться, выдавливая невнятные звуки. За время пути я ещё ни разу не пробовала заговорить и теперь неожиданно страшусь жалости или отвращения на их лицах.

– Всё ясно, – без единого намёка на разочарование кивает Сильвия и поворачивается к сёстрам: – Ясна, достань мазь и чистую ткань для перевязки. Руслана и Инга, принесите мне ледяной воды из ручья.

Названные Мары поднимаются и без лишних вопросов отходят выполнить поручения. Сильвия приказывает мне повернуться, как только они возвращаются. Теперь я сижу спиной к старшей, а Ясна присаживается передо мной и сжимает мои ладони в своих руках.

– Сильвия тебя вылечит, – уверенно заявляет она, пока старшая откидывает мои волосы вперёд, открывая шею.

Ясна смеётся в ответ на мой недоверчивый взгляд. Несмотря на прошедшие годы, мне так и не удалось смириться с чувством раздражения и разочарования, когда я не в состоянии спросить о том, что хочу услышать.

– Судя по твоему надутому виду, ты хочешь сказать, что твой отец – князь и не было лекаря, которого бы он ни приглашал, чтобы вылечить его дочь – княжну, – продолжает говорить Ясна, словно читая все мои мысли, отчего я недовольно выпячиваю губу. – Только твой отец никогда не приглашал Мару, Веледара.

Потому что все знают, что Мары не подчиняются даже князьям.

Да и чем Мары могут помочь при немоте?

Если бы я могла издавать правильные звуки, то точно бы вскрикнула, но с губ срывается только долгий вздох, когда Сильвия касается моей шеи, что-то делает, и всё моё тело обмякает, наполняясь странной, приятной лёгкостью. Словно все кости вынули разом из моего тела, всё напряжение из мышц ушло, а тревоги растаяли вмиг.

– Так я и знала. Одна нить слабая, повреждённая, – обсуждает с кем-то Сильвия.

– Ты можешь это исправить? – интересуется Руслана.

Я хоть и не вижу, что они со мной делают, но слышу, как остальные Мары подходят ближе, а Ясна продолжает успокаивающе поглаживать мои кисти. Я не чувствую прикосновения Сильвии к своему телу, но она что-то тянет, и я выпрямляюсь, будто меня тянут за невидимые…

Нити Жизни.

Моё дыхание само собой учащается, пытаюсь не паниковать и не дёргаться, зная, что одно неверное движение – и я могу умереть.

– Всё хорошо, – успокаивает Ясна. – Обычно смертные только рады, если мы прикоснёмся к нитям жизни. Говорят, ощущения поистине превосходные. Однако мы сами такого не чувствуем. Разве что обмякаем и становимся чуть спокойнее. Сильвия не причинит тебе боли, Веледара. Она тебя вылечит.

Я сглатываю, когда Сильвия за моей спиной начинает тихо напевать. Слова идут плавно, но ни одно из них мне не знакомо. Хочу кивнуть Ясне в знак того, что доверяю им, но вовремя вспоминаю, что лучше не шевелиться. Приятное тепло и умиротворение медленно окутывают меня с головы до ног. Мышцы, уставшие после дня в седле, расслабляются и перестают болеть. Страх исчезает, а воздух с забытой лёгкостью просачивается через нос по горлу, оставляя свежий привкус на языке.

Немного хмурюсь, слыша, как Сильвия судорожно вздыхает за моей спиной, обрывая напев, но Ясна не даёт мне вертеться и опять привлекает внимание к себе.

– Знаешь, имя твоё красивое, Веледара. Но очень длинное. Может, мы будем звать тебя как-нибудь покороче?

Мой вздох громкий, а удары сердца отдаются в затылке, когда Сильвия возвращает мои нити на место. Я вновь контролирую всё своё тело, ощущаю возможность им управлять, а кончики пальцев рук и ног колет, словно кровь только сейчас начинает к ним приливать. Дыхание становится неровным и тяжёлым, как если бы я пробежала несколько раз вокруг княжеской усадьбы.

– Вела, – неожиданно для себя самой выдавливаю я голосом, который мне незнаком.

Он красивее, чем у меня был.

– Мой брат звал меня Вела, – повторяю я, а мои глаза расширяются от осознания, с какой лёгкостью я произношу знакомые слова.

Они щекочут мне нёбо, а язык впервые кажется невероятно послушным. Я оборачиваюсь, не зная, что и думать.

– Тогда расскажи нам о своём брате, Вела, – улыбаясь, просит Сильвия, пока другие Мары промывают её обожжённую руку.

11

До окончания обучения за младшими Марами пристально следят. Например, сейчас мы хоть и сделали вид, что Злата может веселиться без оглядки на нас, но по правде продолжаем наблюдать, всё ли с ней хорошо и не намеревается ли кто-то дать ей хмельной мёд.

Я же своё обучение завершила, поэтому без зазрения совести выпиваю целую кружку хмеля, а Ясна, вместо того чтобы предупредить о последствиях выпитого, охотно впихивает ещё одну полную кружку