Перед ним возникает солдат, направивший свою Т-фарад прямо ему в шлем.

– Оперцентр Танкреду! – ответил голос в шлеме. – Я бином тринадцать!

Танкред молниеносно опустил меч на левое плечо противника. Углеродный семтак раскололся, кости под ним тоже.

– Изначально вылетели девять перехватчиков, – торопливо излагал бином тринадцать. – Пять были сбиты! Повторяю: девять Н-шесть вылетели, пять сбиты!

Не тратя времени на то, чтобы вытащить меч, Танкред плечом сломал нападавшему ребра.

– Перехватчики – приоритет! – задыхаясь, продолжал Танкред. – Всем лучникам сосредоточиться на Н-шесть! Они должны любой ценой сбить их! А воины должны прикрывать лучников! Без них битва проиграна!

– Принято!

Теперь слева в него целился другой солдат. Многим хочется устранить вождя восстания. Танкред сразу заметил, что палец стрелка лежит на гашетке гранатомета. Приступ безумия или паники? Если он выстрелит в упор, то погибнет так же неизбежно, как и его цель. Нормандец полностью доверился своим рефлексам метавоина: его левая рука резко взлетает и по диагонали бьет в ствол оружия. Выстрел уходит вверх.

Танкред совершил быстрый разворот, чтобы придать скорости следующему движению, и головкой эфеса нанес удар по шлему противника. Удар так силен, что полукруглое забрало разлетелось вдребезги, метнув в глаза отпрянувшему от неожиданности солдату тучу мелких осколков. Граната взорвалась на высоте двадцати метров над ними, опрокинув на землю множество бойцов. Но экс-лейтенант НХИ не обратил на нее внимания, он предвидел ударную волну. Толкнув локтем солдата, тянувшего руки к окровавленному лицу, он вонзил клинок ему в спину, туда, где семтаковая броня экзоскелета толще всего. Но там же расположены и основные батареи. Вырвался сноп искр, и человек под весом собственных доспехов, слишком тяжелых для него в отсутствие энергии экзоскелета, рухнул на землю.

– Бином два Танкреду! Бином два Танкреду! В Новом Иерусалиме что-то происходит!

– Что? Что…

Его поле зрения внезапно перекрывает «Вейнер-Ников». Танкред поднимает меч, готовый ударить, но чувствует, как блокируются сервомоторы, а на ИЛСе загорается сигнал тревоги: ДРУЖЕСТВЕННАЯ ЦЕЛЬ.

Он узнал цвета Льето. Танкред чуть было не атаковал товарища по оружию.

– Спасибо защите от дурака! – произносит тот. – Иначе ты бы уже нанизал меня на шампур!

Хотя рация искажает голос, Танкред прекрасно различил шутливый тон друга. Как тот находит в себе силы для юмора в такой момент? Бином два продолжал так пронзительно вопить у него в шлеме, что барабанные перепонки едва выдерживали.

– Кажется, Боэмунд… Кажется, он… Погоди, сейчас переключу на тебя сигнал видео, который я перехватил!

На ИЛСе Танкреда возникла дрожащая картинка.

– Льето, прикрой меня на минуту, – попросил он друга.

Гигант-фламандец тут же решительно встал перед ним, прижав приклад к щеке.

Танкред увидел, как на забрало шлема накладывается перехваченное оперцентром изображение в реальном времени с камеры военного полицейского. Он сразу узнал казармы сицилийских нормандцев в Новом Иерусалиме. Насколько он мог судить, несмотря на скверное качество сигнала, войска Боэмунда Тарентского противостоят значительно уступающему им по численности подразделению военной полиции. Похоже, полицейских сейчас сметут. Сицилийские нормандцы в ярости. Они вздымают кулаки или винтовки и что-то скандируют. Верховые специально поднимают своих коней на дыбы, чтобы выглядеть еще более угрожающе.

– Они отказываются покидать лагерь! – восклицает бином два. – Прислали военную полицию, но она ничего не может сделать, поднялся весь полк! Семьдесят пять тысяч человек!

– Повтори-ка… – медленно произнес Танкред. Он был уверен, что плохо расслышал. – Нормандцы Боэмунда отказываются сражаться?

– Да, да! Князь Тарентский собрал их, якобы чтобы идти в бой, но вместо этого произнес длинную речь. С тех пор его войска отказываются двинуться с места и буянят вовсю. Сам послушай!

Оператор-человек бинома два до максимума усилил перехваченный с камеры звук, и Танкред наконец понял, что кричат солдаты:

– Смерть Роберту Дьяволу! Смерть Роберту Дьяволу! Смерть Роберту Дьяволу!

* * *

13:04

– Сударь! Сударь! Я фиксирую перегрузку когнитивных возможностей Нод-два! Я… Я не понимаю, с чего вдруг!

– Как это не понимаете с чего? – прорычал Харберт. – Как это вы фиксируете какую-то хренову перегрузку и не понимаете, что ее вызвало?

Он встал со своего кресла главного контролера и направился к терминалу забившего тревогу пультовика. Краем глаза он видел, как переливаются стеклянные перегородки множества отделений Алмаза. Поначалу этот оптический эффект вызывал у него жуткие мигрени; теперь он даже не обращал на него внимания.

Четыре месяца назад Харберт получил повышение по службе, переместившись от скромного пульта 2CG отдела теплообмена сразу к центральному пульту. Этим взлетом он был обязан исключительно своей бурной деятельности, которую развил вокруг начальства Legio Sancta, чья близость к претору крестового похода больше ни для кого не была секретом. Однако этот престижный пост оказался куда менее приятным, чем он предполагал. Вместе с большей ответственностью на его плечи легло и пропорциональное ей давление. Пришел конец долгим спокойным дням в отделе теплообмена. Отныне он жил в неотвязном страхе допустить серьезный промах, принять неверное решение. Особенно с тех пор, как эти проклятые беглецы принялись развлекаться тем, что играючи обходили все внутренние меры безопасности центрального компьютера «Святого Михаила».

Он ввел свой личный код на панели терминала пультовика. Зрение того частично раздвоилось, чтобы он мог видеть Харберта и одновременно говорить с ним.

– Объяснитесь! – раздраженно бросил Харберт.

Учитывая, что внизу разгоралось решающее сражение, сегодня был не лучший день, чтобы обнаружить проблему в цепях этого паршивого биоСтрукта.

– Индикаторы когнитивной активности Нод-два только что внезапно стали зашкаливать, сударь! – залепетал биокомпьютерщик. – Как если бы десять тысяч пультовиков одновременно получили доступ к биоСтрукту!

– Десять тысяч? Чушь! Их в Алмазе всего-то пара сотен!

– Я знаю, сударь. Мои данные указывают, что на самом деле сейчас пультуют пятьдесят три человека! Мы очень далеки от пределов нагрузки…

– Возможно, это связано с идущим сражением? Может, слишком много запросов от супервизоров из Генштаба в Новом Иерусалиме?

Уже произнося эту фразу, Харберт знал, что ошибается. Внезапная перегрузка может означать лишь одно: Нод-два только что взломали.

– Супервизоры? Невозможно, сударь. Они не имеют допуска непосредственно в Нод. Они работают в приложении и, теоретически, не могут использовать больше тридцати процентов общей полосы пропускания[50] нашего…