Я старался следить за ходом его мысли, а у меня перед глазами на огромной скорости разворачивалось ирреальное зрелище параллельного Инфокосма.

– Успокойся. Вы по-прежнему в контакте с нисходящим подключением к Нод-два, значит вы должны видеть то, что видит Юс’сур, потому что щупы по-прежнему у него на висках.

– Да, ну и что? – отозвался друг, раздраженный тем, что я говорю очевидные вещи.

– Если, как я полагаю, мы находимся в новом плане «инфокосмической реальности», плане, созданном самим Нод-два с помощью собственных мутантных аксонов, тогда, вероятно, его способ коммуникации не имеет ничего общего с протоколами, которые использует пульт…

Я умолк, потому что как раз в этот момент мы с Юс’суром совершали пируэт, чтобы проникнуть в переплетение гигантских молочно-белых корней.

К разговору присоединился Эрман:

– Ты хочешь сказать, что Нод заново изобретает способ коммуникации.

– Не знаю… – задыхаясь, огрызнулся я. – Может, все еще проще?

– Еще проще! – влез Паскаль. – Ну конечно, может, мы и запутались как раз потому, что это просто! Мы ищем какое-то заумное кодирование, тогда как…

– Что тогда как? – не понял я, чувствуя, что невозможность наблюдать за действиями и движениями товарищей сбивает меня с толку.

Слева от себя я услышал торопливые шаги.

– Роберт, переключи вывод на экран в шестнадцатеричное.

– Во что? – изумился тот.

– В шестнадцатеричное, идиот! Ты что, в университете прогуливал историю? На заре компьютерных технологий существовало такое соглашение по цифровому представлению данных, которое позволяло тогдашним инженерам программировать непосредственно на машинном языке.

Потом я услышал звук упавшего стула.

– Дай я сам, – воскликнул Паскаль, – быстрее будет! Там, видишь, достаточно щелкнуть по этой команде, чтобы выйти в меню выбора цифрового представления и…

– Эй, я даже не знал о такой опции!

– Ох уж эти теперешние биопрограммисты… – проворчал Паскаль. – Понятия не имеют о начинке собственных машин.

Восхищенный присвист. Кажется, Эрмана.

– Он прав. Пошло!

– Так вот в чем дело, – задумчиво заметил Паскаль. – В этом параллельном Инфокосме Нод-два начал с нуля. Никаких сложных подпрограмм, никаких библиотек метакоманд, и уж тем более никаких хитроумных языков. Только двоичный код.

– Тогда мы пропали! – бросил Сильвио. – Каша из машинного языка, выведенная в бинарном коде или в шести-блин-каком-то, все равно остается кашей. Без протокола мы не сможем даже узнать, о каком типе данных идет речь.

– Да что же вы за недоумки! – воскликнул Паскаль. – А чего ты ждал? Нод ведь показывает что-то Юс’суру, верно? Он позволяет ему увидеть и услышать Инфокосм. Значит, это картинка и звук! Поищите в базах данных, какие протоколы кодирования использовались во времена первых Нод. Если наш начал с нуля, он должен следовать простым командам, заложенным в основу его ПЗУ[48], которыми никто не пользовался как минимум лет сто.

– Вот геморрой, – простонал Роберт, – нам только археологии не хватало!

За это время пространство, в котором перемещались мы с Юс’суром, сильно изменилось. Теперь мы летели над огромными артериями, по которым циркулировали светящиеся сферы. Они разветвлялись во всех направлениях, растягиваясь до самого горизонта. Из-за отсутствия хоть какого-нибудь знакомого ориентира я не представлял себе их размеров. Вокруг роились облака разноцветных завитков, собиравшихся вместе и рассыпавшихся с непредсказуемостью косяков рыбы. Время от времени один из завитков стремительно проникал в артерию, пробуравливал светящуюся сферу, выскакивал с другой стороны артерии со своей наколотой на острие добычей и со скоростью молнии исчезал вдали.

– Что за черт, – пробурчал я про себя. – Никогда ничего подобного не видел.

– О чем ты говоришь? – спросил Юс’сур.

– Прошу прощения, просто мысли вслух. Я подумал, что мало чем смогу вам помочь.

– Почему же?

– Проблема в том, что эта версия Инфокосма имеет очень мало общего с той, которую я знаю. Все организовано по-другому. Я не в состоянии сказать вам, приближаемся мы к сектору кэша… воспоминаний или нет.

– Я не представляю твоего Инфокосма, Альберик. Но то, что вижу я, мне более-менее знакомо. Очень похоже на чей-то разум.

Чей-то разум. Юс’сур не мог бы сказать ничего, что взбудоражило бы меня больше. Чтобы все это могло существовать, мутантные аксоны должны были выстроить в самом сердце Нод настоящую параллельную синаптическую систему. Если, по словам Предка, эта система так похожа на настоящий разум, то, возможно, она действительно уже почти мыслит? Я не успел всерьез поразмыслить над этим, но сразу предположил, что, если дать ему время или же, просто когда он второй раз пройдет через сверхсветовую фазу, Нод-2 может обрести сознание. Головокружительная перспектива!

– У меня что-то есть! – закричал Эрман, прервав мои размышления. – Думаю, несущая частота. Раскладка по четыре мегабита на канал.

– Так мало? – бросил Роберт Лонгви. – Черт, наверняка допотопная древность!

– А сколько каналов? – спросил Паскаль.

– Двенадцать. Шесть на картинки и столько же на звук.

– Постарайся вывести на дисплей.

– Ладно.

– Похоже, работает.

– Нет, все размыто.

– Не размыто, – заметил Сильвио. – Просто двоится. Нод генерирует отдельный сигнал для каждого глаза. На экране такое не срабатывает.

– Вот, порядок.

– Но… а это что за штука?

По тону Эрмана я понял, что они наконец увидели то же, что и я. Юс’сур остановил нас перед странным нагромождением вложенных один в другой тороидов, которые медленно скользили в разные стороны, словно отдаляясь, но в конце концов снова собирались вместе под воздействием импульсов, толкавших их обратно каждые пять-шесть секунд.

Со всех сторон на головокружительной высоте развертывались крупные мягкие формы, словно сборище огромных темных и вялых губок. Кроме центральной группы пульсирующих тороидов, эта зона органического Инфокосма казалась до странности затемненной. Юс’сур выглядел удивленным.

– Какая-то проблема? – спросил я Предка.

– Я этого не ожидал, – ответил он. – Никогда не видел такого количества воспоминаний.

Я в уме перевел «воспоминания» как «данные». Разумеется, биоСтрукт содержал бесконечно больше информации, чем нормально устроенный человеческий мозг. Значит, мы находились перед центральной базой данных.