Шрифт:
Закладка:
— Валанди! — взволновано крикнул один из мужчин. Заметив гарпию, товарищи тут же спрыгнули обратно, но, видя, что Валанди не торопилась, тихо окликнули её.
— Валанди, это опасно! Мы не справимся с гарпией! Ты её разбудишь!
— Убираемся отсюда!
Но они были прямо перед ней. Клинки, что она так долго искала, лежали в нескольких шагах от нее, только руку протяни. Валанди знала каждый изгиб лезвий, каждый камушек в рукояти и магические свойства. Вон тот с рубином препятствует сворачиванию крови, и жертва, кому не посчастливилось получить рану от него, умирала от кровотечения. Кинжал с изумрудом мог отравить, а с желтым топазом оставлял страшные ожоги. Но самым смертоносным был кинжал с алмазом. Стоило его погрузить в жидкость, как он в мгновение ока превращал ее в лёд, так и с телом противника. И завершал коллекцию ее кинжал с бирюзой, который чаровал все ножны, чтобы в них возвращалось оружие само по себе.
— Мне нужны они, — одними губами произнесла Валанди. — И я их получу.
Осторожно, стараясь ступать бесшумно, чтобы не разбудить гарпию, солнечная эльфийка двинулась в обход спящей. Шаг за шагом, сантиметр за сантиметром она продвигалась к своей цели, внимательно следя за мерным дыханием чудища. На всякий случай она приготовила кинжал и в любой момент готова была к опасности.
Но снаружи раздался рёв горного льва, разочарованного пропажей своей добычи. Гарпия вскинула голову, прокаркала возмущенно что-то в ответ, но на её глаза-бусинки попалась незваная гостья. Вскочив на лапы, чудовище захлопало крыльями и кинулось на солнечную, оберегая своё сокровище. Клинки сверкнули, ослепляя воровку и хранительницу, но стоило прозреть, как наступила мёртвая тишина — ни гарпии, ни ветра, ни рёва льва, ни восторженной толпы.
— Солнечная провалила испытание Алчности, — был приговор.
— Собака! — только вскрикнула Кая, но она не могла не одарить восхищенным взглядом солнечную. Три испытания. Это чего-то да стоит.
Толпа не освистала солнечную. К ней отнеслись с неким уважением, ведь не каждый туманный и до второго-то добирался. Валанди даже не дали прийти в себя — к ней вновь подошёл Гинтар и, обняв, тихо прошептал:
— Ты всё равно молодец. Я тобой горжусь.
— Черт, они были почти у меня в руках, — разочарованно бросила Валанди. Расстроилась, что то было иллюзией, но больше ее огорчило, что она повелась на неё. Переведя дыхание, она обняла Гина в ответ и прошептала ему: — Прости, уж очень я хочу заполучить «Когти Бальзура», — она усмехнулась ему в грудь. — Ну, зато Сектар остался без удовольствия помучить меня.
Красавица могла услышать облегченный вздох Гинтара. И пусть она могла подумать, что это из-за младшего брата, но старший был рад, что Валанди не так сильно расстроилась из-за этого испытания. Так вот что ей там показали! Эти клинки! Это ж до чего она мечтает их заполучить-то?
— Убьюсь, родная, но помогу тебе их отыскать, — прошептал он ей на ушко.
— Кто следующий? — пронёсся по толпе голос старейшины.
Почему-то Кая вдохновилась маленькими победами Валанди. Она, преодолевая страх перед толпой, вышла вперёд и бросила напряженный взгляд на испытателей. У оборотня было чувство, что она здесь стояла не только ради магии, но также представляла свой народ — лунных эльфов, которых так не любили туманные. Она пройдёт! Она справится! Она была уверена в себе!
Но Кае просто не повезло.
К оборотню вышел следующий. Они не начинали с первого, просто продолжали с того испытателя, который должен был идти за ним. Когда он коснулся её лба, оборотень вернулась в свои леса. Она никуда не уходила, её не изгоняли, но смерти почему-то уже были. Кажется, Лука пока не распространил слухи. Она гуляла по лесу в поисках тихого места, но то и дело ей попадались члены стаи:
— Эй, Русалочка!
— Иди отсюда, от тебя рыбой воняет!
— Кая, я бы на твоём месте со своей матерью уже ушла отсюда!
И Кая хотела уйти, но она знала, что с матерью в одиночку не сможет выжить. Слишком привыкла к жизни в месте, где хоть кто-то о ней заботится. Пусть лишь жалкими подачками.
— Эй, смотрите! Дакота вновь в драку ввязалась!
Услышав это, Кая тут же побежала на шум, попутно обращаясь в зверя. Знала она, как мама в драку ввязывалась — на неё просто нападали со спины. И сейчас был такой же случай. На здоровую пантеру, всю покрытую шрамами, набрасывались три волка и одна серая кошка. Дакота больше оборонялась, пыталась убежать. Увидев эту картину, Кая вне себя от ярости побежала маме на выручку, вцепляясь в морду одного из волков когтями и отдирая от матери. Завидев «Русалочку», нападающие отпрыгнули, а Кая, вздыбив шерсть и избивая себя хвостом по бокам, рычала, пятилась к матери.
«Русалочка, пошла прочь!» — фыркнул рыжий волк.
«За что на этот раз? — рыкнула оборотень. — Дорогу вам перешла? Принесла больше добычи, чем вы?»
«Кая, иди отсюда, иначе тебе тоже достанется», — послышались слабые мысли сзади. Матери хорошо досталось — от неё так и разило кровью, а на морде, помимо четырёх уродующих её шрамов, были теперь и красочные точки от укусов.
Один вид матери выбесил Каю. За что? Её-то за что? Дакота росла с этими оборотнями, играла с ними и делила пищу. За что к ней-то столько ненависти? За то, что она предпочла морского какому-либо оборотню? И лишь за это на неё обязательно нападали раз в неделю, стоило только той задеть чувства членов стаи.
«Нет, пусть Русалочка смотрит, что бывает с такими шлюхами, как ты, Дакота!» — рыкнула серая кошка.
Кая резко развернулась к ней и набросилась, не помня себя от ярости. Она даже не попыталась сдержать свой гнев. В стае нельзя быть слишком нежным, а ярость всегда делает клыки и когти острее. На неё одновременно напали остальные, но Кая этого не чувствовала — она концентрировала внимание лишь на звуках рвущейся шкуры и рёва от боли. Никому не позволит так говорить о её матери! Всех перебьёт, но мать не даст в обиду! Уроды! Шкуры! Собаки!
В пылу битвы Кая почувствовала под клыками виски серой кошки и сжала их. Послышался хруст, и вместе с ним вспыхнул белый свет, который и перенёс её в реальность.
Кая стояла в облике зверя перед молчаливой толпой, смотревшей на неё с презрением. Она тяжело дышала, била себя хвостом и озиралась по сторонам в поисках врагов. Но отовсюду слышалось: «Дикари! Дикари! Какие же лунные омерзительные дикари».
