эти испытания, — честно ответил Гинтар. — Нужно только молиться, чтобы никто не подсел на то, что будут показывать. Помню одного туманного эльфа — он часами сидел у дома старейшины, моля, чтобы его вновь переместили в иллюзию. Его грехом было обжорство. В итоге он так и умер от голода. Испытатели залезают слишком глубоко в голову. Порой, зависимость даже не излечишь. Противостоять им никак нельзя. Ни амулетами, ни заклинаниями. Да и если кто-то почувствует это — автоматический провал.

— Будем надеяться, что случится чудо. Пойдем? Чем скорее закончим с этим, тем скорее уберемся. Прости, но я не хочу надолго задерживаться у тебя дома.

— Как бы в это было не трудно поверить, но я тоже, — и прежде чем они куда-то пошли, Гинтар взял руку Валанди и, дернув на себя, обнял, скрепляя на её губах жадный поцелуй. — Моя маленькая сочная эльфийка, — улыбнулся он. Сочная? Или солнечная? Да какая разница, когда на тебя смотрят такими влюбленными глазами?

***

Пятёрка молодых эльфов предупредила Майнсета и Заринти об уходе, и Сектар повёл их к старейшине. Как оказалось, вокруг особняка Гинтара было не так пусто. Если пройти пять километров, то можно было увидеть ещё один… Ну, не замок или особняк, но что-то схожее с часовней. Это было красивое массивное здание всё из того же белого сверкающего мрамора. Здание было больше обычных часовен, и ребята посчитали, что это и есть дом старейшины.

— Нет, здесь проводятся разные обряды и советы, — ответил на мысленные предположения спутников Сектар. — Сам же старейшина живёт скромно на другой части острова. Но с каждым годом ему всё тяжелее проходить этот путь. Бывает, тут и ночует. Или за ним присылают телегу.

Внутри было светло. Слишком светло. Будто маги нарочно сделали стены здания настолько ослепительными, что всё равно если бы в этих стенах скрывалось само солнце. Справа и слева от входа были скамьи в несколько этажей, и каждое место было заполнено. Более того, стоило подойти к дверям, как Сектар скрылся, сославшись, что ему нужно подготовиться к испытаниям, а когда Гинтар со своими спутниками вошёл в здание, все туманные, пришедшие сюда как зрители, повскакивали со своих мест и громко закричали, приветствуя пророческих эльфов. Слух о том, что на островах появились спасители эльфийской магии распространился быстрее, чем что-либо, и, засунув своё высокомерие подальше, обычные жители видели в путешественниках каких-то героев.

— Это они!

— Эльфы из пророчества!

— Они уже нашли два артефакта!

— Вперёд! Вы справитесь!

— Верните нам магию!

Кая, не привыкшая к такому вниманию, и из-за отсутствия плаща, прижалась к Закнеылу, будто каждый туманный держал в руке лук и целился в них. Для неё было слишком шумно, слишком много незнакомцев. Слишком противно.

Сам звёздный отреагировал на это спокойно. Он привык к повышенному к его персоне вниманию. Где бы он ни находился, у звездных или в поселениях на поверхности, всегда был в центре внимания, если не скрывался. Если на родине всех заставлял смотреть его высокий статус в иерархии, то в городах — само происхождение. Он только насторожился, чтобы не пропустить, если вдруг их попытаются убить.

Для Валанди же это было как бальзам на душу, после ужасного приема в доме туманных. Ей нравилось, когда ее почитают, когда ей восторгаются, а после встречи с семьёй Гина, ей было достаточно, чтобы относились просто не как к отбросам.

Гинтар сначала долго осматривался, искал глазами своих родителей на трибунах. И да! Вот они! На самых первых местах в другом конце зала, почти напротив места, где всё будет происходить. Мать сдержанно улыбалась, но взглядом она поддерживала своего сына. Как и отец. В его глазах была гордость. Один сын достоин чести стать частью пророчества, а второй считался лучшим магом острова. Об одном он беспокоился: если Сектар даст слабину, его выгонят, а Гинтар автоматически проиграет.

Трон (а иначе это назвать было нельзя) возвышался на пьедестале у стены, противоположной к входной двери. На нём сидел эльф. Кая никогда не видела старых эльфов. Настолько старых. Он был больше похож на человека: сгорбленный, голова вжата в плечи, а нижняя челюсть как-то странно выпирала вперёд. Его длинные, белые, а не серебряные волосы касались пола, укрывая плечи и руки старейшины, как шаль. Глаза были скрыты за густыми седыми бровями, а морщины на лице и делали его похожим на человеческого старца. Это был дряхлый старик, и не вызывал чувство уважения так, как должен эльф с таким статусом — старейшина! Даже когда Кая ушла из стаи, её вожак, хоть и был старым, но напоминал сорокалетнего человеческого мужчину, но никак не девяностолетнего. Хотя может их так уродовала магия?

Справа и слева от трона стояли по три разные фигуры, облачённые в красивые серые плащи. Капюшоны скрывали в них всё! Глаза, лицо и даже подбородки — непонятно, кто там мог быть. Длинные пышные рукава заканчивались дальше от пальцев на десять сантиметров, ног тоже не было видно. Полная конфиденциальность. А пока четверка путешественников, ведомая Гинтаром, шла через кричащую толпу к старейшине, к фигурам присоединился ещё один неизвестный, но все сразу поняли — этот эльф, возвышавшийся над своими коллегами благодаря росту, был никем иным, как Сектаром.

Валанди глубоко вздохнула, заведомо зная, что обречена на провал. Да и Закнеыл не очень был воодушевлен. Помня, как поиздевался над ним Сектар, он готовился к самому худшему.

Заметив настрой Валанди при виде брата, Гинтар очень хотел обнять её, как-то поддержать, но не мог. При старейшине — не мог. Лишь едва заметное касание его пальцев руки эльфийки, и Гинтар вышел к пьедесталу:

— Старейшина, я рад видеть Вас в добром здравии, — Гинтар опустился перед стариком на одно колено.

— Гинтар, сын Майнсета, — а голос старика! О боги, это был пусть и громкий, но до чего омерзительно скрипучий голос! — Мы сначала расстроились, что столь хороший эльф решил пренебречь теми подарками жизни, которые готов был передать тебе твой отец. Но как всё удачно сложилось. Ты можешь сделать для своей семьи куда больше, чем вести дела Майнсета.

Через каждое предложение старик делал длительную паузу и тяжело дышал, словно говорить ему приходилось на одном только выдохе. Для спутников не стало секретом, что ему сейчас очень тяжело даже просто находиться среди такой толпы.

— Твои родители уже рассказали тебе об испытании? — спросил старик.

— Да, старейшина. Я и мои спутники готовы их пройти.

— Хорошо, хорошо. Я надеюсь, ты понимаешь, что я не могу отдать тебе столь важную вещь, практически