он совсем недавно заключил; однако она является владелицей Кипра и милостью Иисуса Христа имеет мужество его защищать. После приема посла выпустили через боковую дверь и сопроводили до ожидавшего его корабля, чтобы избежать разъяренной толпы, которая собралась у Дворца дожей.

Словно в попытке наверстать потерянное время, приготовления к войне в Венеции теперь шли быстро. Арсенал, спешно восстановленный после пожара, вновь работал в полную мощь; тем временем правительство предпринимало все более отчаянные меры для привлечения финансов: число прокураторов Святого Марка (высших сановников государства, не считая самого дожа) увеличили до восьми, а новые титулы даровали в обмен на заем 20 000 дукатов. Соседние города вносили вклад сообразно своим средствам и возможностям, и, совсем как в прежние времена, богатые горожане брали на себя обязательство построить или оснастить корабль или завербовать ополченцев (иногда несколько тысяч человек) за свой счет. Реакция других христианских государств, получивших призыв о помощи, была менее энергичной. Император Максимилиан II напомнил, что его официальное перемирие с турками закончится лишь через пять лет. Король Польши тоже не хотел помогать Венеции ввиду собственного уязвимого положения. Во Франции Екатерина Медичи, фактически ставшая регентшей, ссорилась с Испанией из-за Фландрии и ссылалась на давний союз французов с султаном, хотя и предложила услуги своего сына Карла IX в качестве посредника; это предложение Венеция вежливо отклонила. Король Португалии указывал на то, что он целиком занят на Востоке и что в любом случае его страну опустошает чума. Рыцари-госпитальеры (которые, кстати, были самыми крупными землевладельцами на Кипре) предложили пять кораблей, однако четыре из них были захвачены турками вскоре после того, как покинули Мальту. Письмо было отправлено даже московскому царю, но маловероятно, что оно вообще до него дошло; в любом случае Иван Грозный был занят Ливонской войной, так что трудно представить, какую помощь он мог бы оказать. К английской королеве Елизавете I не обращались, так как в феврале ей был вынесен приговор об отлучении от церкви.

Оставались папа Пий V и король Испании Филипп II. Папа согласился оснастить десяток судов, если Венеция предоставит корпусы кораблей. Филипп II, со своей стороны, предложил флот из 50 кораблей под командованием Джованни Андреа Дориа – внучатого племянника и наследника того самого Дориа, чья ненависть к Венеции дважды заставила его обмануть доверие республики – в битвах за Корфу и Превезу – около тридцати лет назад[300]. Это был довольно скупой вклад: сама Венеция собрала флот из 144 кораблей, включая 126 боевых галер. Однако Филипп II всегда не доверял венецианцам, которых он подозревал (не совсем уж безосновательно) в готовности договориться с султаном, если представится такая возможность; как показали дальнейшие события, он дал Дориа (чьи чувства по отношению к республике были ни на йоту менее враждебными, чем у его деда) секретные указания избегать неприятностей, позволить венецианцам вести бой и как можно скорее благополучно вернуть испанский флот домой.

Казалось, военную операцию венецианцев с самого начала преследовали неудачи. Капитан-генерал Джироламо Дзане, который решил, что испанская и папская эскадры присоединятся к нему у Зары, напрасно прождал там два месяца; за это время его флот поразила какая-то неизвестная эпидемия, приведшая не только к многочисленным смертям, но и к общему упадку духа, что, в свою очередь, вызвало массовое дезертирство. 12 июня Дзане отплыл на Корфу, откуда забрал Себастьяно Веньера – бывшего генерала-проведитора острова, которого недавно назначили на такой же пост на Кипре. Здесь он узнал, что папская эскадра под командованием Маркантонио Колонны ждет испанцев в Отранто, однако пока не было никаких следов обещанного Филиппом II флота. Лишь в июле стало известно, что Джованни Андреа Дориа просто остался на Сицилии под предлогом, что не получал указаний двигаться дальше. После настойчивых протестов папы Филипп II наконец отдал своему адмиралу приказ плыть дальше; приказ был получен 8 августа, но даже тогда прошло еще четыре дня, прежде чем флот отплыл из Мессины, и еще восемь, прежде чем он достиг Отранто – с учетом отличных погодных условий этот путь должен был занять не более двух дней.

Присоединившись наконец к своим папским союзникам, Дориа не сделал попытки встретиться с Колонной или хотя бы связаться с ним; а когда Колонна решил проигнорировать эту преднамеренную неучтивость и взял инициативу на себя, в ответ он получил длинную речь, скрытый смысл которой заключался в том, что всю операцию следует отменить. Лето подходит к концу, испанские корабли находятся в непригодном для боя состоянии, а кроме того, как старательно подчеркивал Дориа, хоть ему и было приказано плыть под папским флагом, он также получил от своего государя приказ сохранить флот в целости. Колонна каким-то образом сумел воздержаться от напоминания о том, кто виноват в первых двух несчастьях, и указал лишь, что и король, и папа ожидают, что их корабли поплывут на Кипр с венецианцами; следовательно, они должны плыть. В конце концов Дориа, не скрывая раздражения, согласился.

Джироламо Дзане к этому времени отправился на Крит, где 1 сентября к нему присоединился папский и испанский флот – почти через пять месяцев после его отплытия из Венеции. Созвали совет, на котором Дориа сразу принялся создавать новые сложности. На этот раз для войны не подходили венецианские галеры, и, если союзный флот вступит в бой с врагом, он либо будет уничтожен, либо обратится в позорное бегство; кроме того, когда они покинут Крит, по пути им не встретится гаваней, где можно укрыться. Дориа также сообщил то, о чем не счел нужным упомянуть ранее: он должен вернуться на запад самое позднее к концу месяца.

Колонна оставался тверд. Лето подходило к концу, однако погода еще не препятствовала военным действиям – до наступления зимы есть еще два солнечных месяца. На Кипре имеется множество прекрасных гаваней. На венецианских кораблях, конечно, не хватало людей, однако долгое ожидание дало им возможность найти недостающих моряков, так что теперь они полностью укомплектованы экипажами. Всего набралось 205 кораблей; считалось, что у турок их не более 150. Так чего же им опасаться вооруженного столкновения? Бегство и в самом деле будет позором, но уйти сейчас, даже не видя врага, еще более постыдно.

Тут Дзане, который по благоразумному предложению Колонны оставался в стороне от открытой дискуссии, присоединился к остальным и немедленно подал письменную просьбу разрешить начало операции. Дориа все еще тянул с ответом; наконец он согласился действовать, но лишь при условии, что испанским кораблям обеспечат привилегированный режим: их избавят от дежурства в арьергарде, и они будут плыть отдельной группой, чтобы иметь возможность выйти из боя, если